Антонио Гарридо - Скриба

– О чем вы говорите? Неужели это ваша фантазия и никакого видения не было?

– Нет, не было.

– Пресвятой Боже! А ничего другого, кроме как выдумать чудо, вам в голову не пришло?

– Послушайте, Павел, после случившегося на пожаре тот факт, что она жива, – почти такое же чудо, как воскрешение. Кроме того, помощь Господа проявляется в разных формах: у вас – через реликвии, у меня – через видения, – заключил Алкуин.

В этот момент в зал вбежала растрепанная и перепуганная служанка.

– Девушка просыпается, – сообщила она.

Все поспешили к Терезе. Лицо ее было покрыто бисеринками пота. Алкуин откинул одеяла, попросил поднести поближе свечу, смочил тряпку в теплой воде и осторожно отер пот. Затем, как он обычно поступал с учениками, заснувшими зимой под открытым небом, растер ей руки, обращая особое внимание на суставы. Мало-помалу щеки девушки порозовели, веки затрепетали и приоткрылись – сквозь щелки стали видны покрасневшие белки глаз, но зрачки по-прежнему были изумительного янтарного цвета. Алкуин улыбнулся, поздоровался, перекрестил ей лоб и помог сесть, подсунув под голову подушку.

– Тереза… – прошептал он.

Девушка еле заметно кивнула. Теперь она разглядела стоящего перед ней худого человека.

– Добро пожаловать домой, – сказал Алкуин.

Как Алкуин ни пытался ей объяснить, Тереза ничего не понимала. Голова болела так, будто по ней ударили копытом, а вся эта история с чудом была настолько запутанной, что казалась бредом сумасшедшего. Наконец девушка села как следует и попросила воды. Выслушав в очередной раз рассказ Алкуина, она взглянула на него, как на незнакомца. Тут Вошел Уилфред, и Алкуин шепотом попросил подыгрывать ему.

– Тереза, ты меня узнаешь? – Граф был доволен, что девушка пришла в себя.

Тереза посмотрела на собак и кивнула.

– Господь очень рад твоему возвращению, и мы, конечно, тоже. У всех у нас были тяжелые дни, но ты больше не должна волноваться, скоро все станет, как раньше.

Девушка слабо улыбнулась, Уилфред тоже.

– Мне хотелось бы, чтобы ты кое-что вспомнила. Помнишь, что произошло на пожаре?

Тереза взглянула на Алкуина, словно спрашивая разрешения, но тот сделал вид, будто не замечает ее взгляда, и девушка, слегка запинаясь, ответила положительно.

– Тогда, надеюсь, ты нам расскажешь. – Граф склонился к ней. – Видела ли ты Спасителя? Рассмотрела ли Его? Не бойся, отвечай. Ведь это Он возвратил тебя сюда.

Терезу удивили эти вопросы. Алкуин выступил вперед.

– Наверное, ей нужно отдохнуть, она растерянна. Она ведь ударилась головой и почти ничего не помнит, – сказал он.

Уилфред холодно попрощался. Пока он направлялся к выходу, Алкуин с любопытством разглядывал его необычную повозку. Граф управлял собачьей упряжкой, как заправский возница, легко объезжая попадавшиеся на пути препятствия, из чего Алкуин сделал вывод, что калекой он стал уже давно.

Когда Уилфред отбыл, Алкуин повернулся к Терезе и увидел ее удивленное лицо.

– Послушай, – он сел рядом с девушкой. – Пути Господни неисповедимы, что порой смущает невежд, но не тех, кто всю жизнь старательно вникал в Его учение. Твой час еще не настал, и ты пока не достойна попасть в Царствие Небесное, но это не значит, что ты никогда туда не попадешь.

Смятение все больше овладевало Терезой. Она не понимала, что происходит и почему все твердят о ее воскрешении.

– А где мои родители?

– Твоя мачеха здесь, рядом, скоро ты ее увидишь.

Тереза медленно приподнялась. В голове стучало.

Она узнала покои Уилфреда. Однажды она приходила сюда встретиться с отцом, но тогда этот зал не показался ей таким холодным и пустынным. Алкуин помог ей сесть поудобнее.

Тереза дотронулась до головы и нащупала большую шишку. Алкуин объяснил, что во время стычки с саксами она ударилась о камень. Вспомнив об этом, девушка поинтересовалась, где Исам и Хоос, и получила ответ, что они заняты разгрузкой судна.

– Я хочу повидаться с родителями, – настаивала Тереза.

Алкуин велел ей успокоиться и немного подождать. Рутгарда сама чересчур взволнованна, чтобы встречаться с ней, а Горгиаса до сих пор не нашли, но он пообещал расспросить Уилфреда о произошедшем. Пожалев девушку, Алкуин наконец признался, что чудо ему пришлось выдумать.

– Ни во что другое Корне не поверил бы. Знаю, это богохульство, однако в тот момент ничего более подходящего мне в голову не пришло.

– Но почему чудо?

– Потому что, по словам Уилфреда, после пожара нашли твое обгоревшее тело.

– Мое тело?

– По крайней мере, чье-то, которое перепутали с твоим, поскольку на нем были обрывки голубого платья, а, по словам Горгиаса, в тот день ты была именно в нем.

– Боже мой! Та нищенка! – воскликнула Тереза. – Я пыталась защитить ее от огня и отдала свое платье, оно было влажное… – объяснила девушка и рассказала о страшных событиях того дня.

– Я предполагал, что подобное могло произойти, причем не со знаменитой в здешних краях личностью, а с каким-нибудь мало кому известным человеком. Потому и решил, что местные «знаменитости» должны увидеть в твоем возвращении руку Божью, это всем принесет пользу. А еще я поступил так из-за Корне, который мечтал отомстить тебе за смерть сына. Правда, хотя он и поклялся не причинять тебе вреда, вряд ли его это остановит.

Прежде чем позвать Рутгарду, Алкуин строго взглянул на Терезу и сказал:

– Если хочешь жить, ни с кем не говори о чуде.

Алкуина разместили в келье в южном крыле крепости, рядом с Павлом и Исамом. Из его окна была видна долина Майна, вдали возвышались отроги Рёна. На равнинах снег уже начал таять, на вершинах еще лежал сверкающими шапками, словно нарисованными каким-то гигантским художником. Алкуин обратил внимание на странные бурые холмы в тех местах, где леса были не очень густые, а обнаружив рядом с ними множество отверстий, понял, что это входы в шахты, только непонятно, действующие или нет.

После ноны Алкуин спустился поужинать в надежде встретиться с Уилфредом и нашел его в оружейном зале вместе с громадным Теодором, которого граф использовал как тягловую силу, когда собак запирали на ночь. Уилфред был рад его приходу и с нетерпением ждал подробного рассказа о произошедшем чуде, однако у Алкуина был другой интерес – документ Константина, но заговорить о нем он мог только в отсутствие Теодора. Гигант же, по-видимому, не собирался уходить к себе и с невозмутимым видом стоял за стулом Уилфреда, пока тот наконец не отослал его.

– Настоящая гора в штанах! Никогда не видел такого великана.

– И верный, как пес, только что хвостом не виляет. Но скажите, удобно ли вы устроились?

– Да, и вид прекрасный.

– Бокал вина?