Антонио Гарридо - Скриба

Тереза отступила и быстро прикрылась. Если бы она могла, то отвесила бы ему пощечину.

– Слушай, ты, распутник поганый! Ты сейчас же меня туда отведешь и только попробуй прикоснуться – сгоришь как миленький.

Девушка не была уверена в действенности своих угроз, однако стоило ей сказать, что она обвинит его в краже ожерелья, как глупая ухмылка тут же исчезла с лица Ценона, он вытянулся, словно ему палку в зад воткнули, и согласился показать ей то место.

Поправив одежду, Тереза отобрала у врача мешок, чтобы сойти за его помощника, и они незамеченными покинули крепость через боковой выход.

Следуя за Ценоном, девушка видела, что он очень волнуется, будто ему не терпится побыстрее добраться до того амбара и покончить с этой комедией. Когда они почти дошли, врач остановился, махнул рукой в сторону нужной постройки и повернул было назад, но Тереза велела ему подождать, и Ценон повиновался, в сердцах пнув валявшийся на дороге камень.

Девушка приблизилась к наполовину заросшему бурьяном зданию, до которого, казалось, дотронься – и оно развалится. Тем не менее она осторожно приоткрыла дверь, вошла и чуть не задохнулась от жуткой вони. Отбиваясь от туч насекомых, она пыталась сдержать тошноту, но безуспешно. Через несколько минут она снова двинулась вперед в полутьме, надеясь отыскать хоть какой-нибудь признак присутствия отца. Вдруг она на что-то наткнулась, взглянула вниз, и сердце у нее заколотилось – среди сухой листвы торчала наполовину сгнившая рука, будто взывая о мести.

В ужасе Тереза выскочила на воздух, и ее опять вырвало. Боль и гнев душили ее.

– Ты убил его, подлец? – Она с кулаками набросилась на врача. – Убил, чтобы украсть ожерелье? – И Тереза безутешно разрыдалась.

Ценон попытался успокоить ее. Он и забыл, что оставил на земле ампутированную руку, поэтому теперь пришлось рассказать правду. Тереза в недоумении смотрела на него.

– Что произошло потом, я не знаю, – признался врач. – Генсерик попросил отвести их в одно место, где я их и оставил, а сам вернулся в город.

– Куда ты их отвел?

Ценон сплюнул и пристально взглянул на девушку.

– Я тебе покажу и уйду.

Вдоль крепостных стен они добрались до того места, где начинались скалы, и Ценон показал Терезе скрытый плющом вход. По другую сторону стены угадывались очертания какой-то постройки, видимо крепости. Врач тут же развернулся и исчез, оставив девушку одну у двери.

Терезе пришлось потрудиться, чтобы открыть ее, так как от сырости дерево разбухло и вдавилось в каменный косяк. Однако с третьей попытки дверь все-таки поддалась, и девушка очутилась в часовне, где, похоже, в свое время состоялось небольшое сражение. В проникавшем через дверной проем свете была видна разбросанная по полу мебель, а слабый ветерок шевелил обрывки пергамента, похожие на сухие листья. Тереза обследовала все до последнего уголка, но не нашла ничего, что могло бы помочь ей. Вдруг она заметила дверцу, которая вела в келью, – ту самую, где держали взаперти Горгиаса. Девушка осторожно вошла и обнаружила сваленные в беспорядке письменные принадлежности, без сомнения, отцовские.

С замиранием сердца она подбежала к Библии в изумрудном переплете, где ее отец обычно хранил самые важные документы. «Если со мной что-нибудь случится, ищи в ней», – неоднократно наставлял он дочь.

Тереза схватила Библию, даже не заглянув внутрь, и собрала все попавшиеся на глаза кусочки пергамента. Также она взяла палочку для письма, перья и вощеную табличку. Последний раз оглядев помещение, она сломя голову бросилась оттуда, словно дьявол гнался за ней в надежде похитить душу.

По возвращении в крепость Тереза столкнулась с Алкуином. Она попыталась уйти от ответа на вопрос, где была, однако монах цепко взял ее за руку и отвел в укромное место.

– Ходила искать отца, – ответила Тереза, вырывая руку.

Алкуин поверил ей. В конце концов, не может же он бесконечно удерживать ее внутри крепостных стен.

– Удалось ли тебе что-нибудь выяснить?

Девушка печально покачала головой. Тут Алкуин заметил рану от удара камнем, и ей пришлось рассказать о столкновении с Корне. Затем монах попросил следовать за ним.

В скриптории, когда она села, Алкуин еще некоторое время в молчании ходил из угла в угол, словно сомневаясь, стоит ли ей рассказывать о случившемся.

– Ну ладно, – наконец решился он. – Однажды я заставил тебя кое-что пообещать, но ты не сдержала слово, поэтому теперь мне нужно быть уверенным, что эту чрезвычайно важную тайну ты сохранишь.

– Еще одно чудо? Простите, но я по горло сыта вашими выдумками.

– Послушай меня, – Алкуин сел. – Есть вещи, которых ты пока не понимаешь. Любовь не бывает ни абсолютно чистой, как ты ее себе воображаешь, ни абсолютно порочной, что бы я тебе ни говорил. Точно так же и люди не могут быть только недобрыми и грешными или праведными и милосердными. Их поступки зависят от их устремлений и желаний, а иногда – и гораздо чаще, чем может показаться, – от присутствия злого начала. – Алкуин поднялся и вновь принялся бродить по скрипторию. – Настроения людей так же переменчивы, как погода: то она теплая, солнечная, урожайная, а то ветреная, студеная и лютая, будто враг. Что есть истина, а что – ложь? Обвинения, которые выдвигает против тебя Корне, подтвержденные его родственниками и друзьями, или версия событий, которую защищаешь ты, считая ее единственно верной, а себя – невиновной? Скажи, Тереза, не кроется ли в твоей душе злоба или обида?

Девушка прекрасно знала, кто виноват, однако предпочла промолчать.

– Что касается чудес, – продолжил Алкуин, – то я пока не видел ни одного. По крайней мере такого, которое полные невежды сочли бы чудом. Однако подумай: как доказать, что ты действительно не воскресла? Ведь что-то вытащило тебя из огненного ада, и направило в горы, и заставило повстречаться с Хоосом и тем охотником, которые тебя спасли, с проституткой, которая тебя приютила, и со мной, когда ты искала врача? Неужели ты полагаешь, что тут обошлось без Божественного вмешательства? – Алкуин внимательно посмотрел на девушку. – В конце концов, я лишь пытался защитить тебя, сочинив историю про чудо, но, уверяю тебя, мной руководил Всевышний. Он предначертал твою судьбу, о которой ты даже не подозревала, которая открылась тебе только сейчас и в которой твой отец всегда играл большую роль.

Тереза глубоко задумалась. Кое-чего она не понимала, но слова Алкуина показались ей искренними. Монах подошел к столу, где обычно работал Горгиас, оперся о него обеими руками, а когда убрал, на пыли остались четкие следы.

– Твой отец сидел на этом самом месте, здесь провел он последние месяцы, трудясь над документом, важность которого для христианства трудно переоценить. А теперь ответь – готова ты принести клятву?