Артур Таболов - Кэш

— Что мы имеем сейчас?

— Не втягивайте меня в эту тему. Я давно ушел из политики. Вы пришли поговорить о Гольцове? Давайте говорить о нём.

— Вы знали, что его хотят посадить?

— Нет, я узнал об этом, когда суд уже шел. После нашей ссоры мы практически не встречались. Очень редко, чисто случайно.

— Откуда вы узнали? В СМИ ничего не было.

— Пришла Вера Павловна, жена Георгия, просила вмешаться.

— Вы вмешались?

— У меня не было такой возможности. Я всего лишь руководитель госкорпорации. Крупной, но не более того. И это было бы неправильно понято.

— Кем?

— Кем надо.

— Я читал протоколы судебных заседаний. Судья так вела дело, словно приговор был уже заранее приготовлен. Мы знаем, когда это бывает. Когда суд получил указания сверху. С самого верху.

— Вы ошибаетесь. Гольцов не Ходорковский. Президент Путин, если вы его имеете в виду, знать о нем ничего не знал. Слишком мелкая для него фигура.

— В начале нашего разговор вы сказали, что Гольцов был вашим другом. Вы пытались ему помочь?

— Пытался. Даже летал к нему в колонию.

— Как вы могли туда летать? Там нет аэродрома.

— Самолетом до Мурманска, а оттуда на вертолете. Это было в начале его срока. Я сказал ему: напиши прошение о помиловании. Я бываю у президента, он ко мне хорошо относится, подпишет. Георгий отказался.

— Почему? Не считал себя виноватым? Ему инкриминировали неуплату сорока восьми миллионов долларов. Это было в обвинительном заключении и в приговоре суда.

— Я читал обвинение. И приговор тоже читал. Не знаю, что произошло с этими миллионами. Не исключаю умысла. Но я не стал бы его за это осуждать.

— Вот как? У вас репутация убежденного государственника. И вы не осуждаете уклонения от уплаты налогов? Во всем мире это считается серьезным преступлением.

— Во всем мире. Но не у нас. На эти миллионы Георгий не яхту себе купил. И не виллу в Испании. Он построил новое здание для своего детдома. Не думаю, что министр финансов распорядился бы этими деньги лучше. В России «законно — незаконно» никогда не было равнозначно «морально — аморально», а всегда трансформировалось в «прихватят — не прихватят». Его прихватили. Не повезло.

— Если так, что же мешало ему подать прошение о помиловании?

— Он сказал: я не буду просить помилования у того, кто меня посадил. Он был уверен, что сидит по приказу Путина.

— Почему он так думал?

— Георгий был богатым человеком и давал деньги «Яблоку», СПС, даже коммунистам. Не потому, что разделял их взгляды. Его идея была другая — восстановить демократический механизм в России. Пусть будет много партий, пусть они конкурируют, из этого со временем что-то произрастет. Люди всегда склонны преувеличивать своё значение. И дорого за это платят. Он мог выйти через год. Вместо этого просидел лишних три года.

— Если вы уверены, что никакого заказа на Гольцова не было, почему же его все-таки посадили?

— Не знаю. Там какие-то свои дела.

— Спасибо за разговор. Было интересно посмотреть на героя моей книги вашими глазами.

— Не думаю, что я много о нём рассказал.

— Зато много рассказали о себе».

Намерение Раисы развестись и разделить совместно нажитое имущество привело Олега Николаевича в бешенство. Какое имущество ты со мной нажила? Ты дня не работала, сидела на шее сначала у отца, а потом на моей! Жрала, спала и пялилась в телевизор. Вот и вся твоя работа! Даже в квартире не убиралась, всегда держала домработницу. И за это отдать тебе миллиард триста миллионов рублей? А пупок не развяжется?

Но закон был на ее стороне, с этим приходилось считаться. Значит, нужно вывести из «Росинвеста» все активы, разбросать их по подставным фирмам, чтобы в офисе осталась только пара сломанных стульев. Вот их и дели! За половину дачи на Николиной горе придется заплатить, никуда не денешься. А больше — хрен тебе с маком, моя дорогая!

Подставных фирм у Михеева было несколько, часть лежащих, с нулевым счетом, часть функционирующих, они бывали задействованы по мере надобности. Отложив все дела и даже забыв на время о так некстати ожившем Гольцове, Олег Николаевич начал прикидывать, что куда перевести, рисовал сложные схемы. Он так увлекся это работой, что не обратил внимания на звонок следователя Кириллова из СКП, попросившего заехать к нему на работу.

— Не могу, Саша, очень занят, давай в другой раз.

Кириллов отреагировал как-то неопределенно, а через три дня Олег Иванович получил из Следственного комитета повестку, доставленную почему-то не по почте, а спецкурьером под расписку. Гражданин Михеев О.Н. вызывался к следователю Кириллову для допроса в качестве свидетеля по уголовному делу номер такой. Пришлось ехать.

Вызов был на одиннадцать. Без пяти одиннадцать Олег Николаевич вошел в кабинет Кириллова. Тот сухо поздоровался с ним и, ничего не объясняя, провел его в другой конец коридора, завел в длинную комнату и посадил между какими-то людьми, по-разному одетыми, но примерно одинакового возраста — лет пятидесяти. Их было пять человек, Михеев оказался шестым. После этого следователь вышел и вернулся с секретаршей в милицейской форме, двумя людьми среднего возраста, мужчиной и женщиной, и каким-то человеком лет сорока с незапоминающимся лицом, одеждой похожего на мастера из фирменного автосервиса, которого выдернули прямо с работы.

Секретарша села за столик и деловито раскрыла ноутбук. Кириллов объявил скучным казенным тоном:

— В соответствии со 164-й и 165-й статьями Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации начинаю процедуру опознания в рамках уголовного дела номер 162/13, возбужденного по статье 159-й, часть четвертая, УК РФ. Опознание производится в присутствии понятых. Понятые, назовите себя секретарю-протоколисту. Фамилия, имя-отчество, год рождения, адрес.

— Семенова Анна Борисовна, 1975-го года, проживаю Лефортовский вал, 16, квартира 9, - поспешно сообщила женщина.

— Грищук Иван Васильевич, 1971, Бауманская, 4, квартира 56, -доложил мужчина. — Это будет долго?

— Ровно столько, сколько надобится для выполнения процессуального действия, — отрезал Кириллов и обратился к мастеровому: — Ваша фамилия Еськов Михаил Петрович?

— Да.

— С 2001-го по 2003-й год вы работали курьером в дочерней фирме ЗАО «Расинвест» под названием «Инфосбыт»?

— Работал.

— В ноябре 2002-го года вы получали в Промстройбанке по доверенности три миллиона восемьсот тысяч рублей наличными?

— Было такое дело.

— Посмотрите внимательно на сидящих здесь граждан. Нет ли среди них того, кому вы отвезли эти деньги?

— Есть. Здравствуйте, Олег Николаевич.

— Вы утверждаете, что три миллиона восемьсот тысяч рублей вы передали этому гражданину?