Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

Я прямо спросил Ниткина, почему он уверен, что библиотеку московских государей надо искать именно здесь, в бывшей Александровой слободе?

– Потому что об этом ясно написано в летописи, – когда Грозный третьего декабря 1564 года выехал из Москвы, он взял с собой всю казну. – Ниткин интонацией выделил последние слова. – Надо принимать во внимание, что в то время в казне хранились не только деньги, но и грамоты, книги. Да и не оставил бы Грозный такую огромную ценность, как библиотека, в Москве – он не мог знать, как повернутся события дальше.

– Есть у вас другие, более убедительные доказательства? – взял я на себя роль отсутствующего Окладина.

– Пожалуйста. В Британском музее хранится так называемая Острожская библия с надписью, что ее получил из царского книгохранилища Джером Горсей в 1581 году. Летом того же года английский посол доставил в Александрову слободу из Архангельска товар с тринадцати приведенных им кораблей: свинец, медь, селитру. Почти до самого конца 1581 года Грозный жил в слободе, значит, книгу «из царского книгохранилища» Горсей мог получить только в слободе…

Однако доказательства Ниткина не рассеяли мои сомнения. Тогда он всерьез предложил, решительно поднявшись из-за стола:

– Пойдемте со мной. Я покажу вам конкретное место, где надо искать библиотеку Ивана Грозного!

Пташников воспринял это заявление спокойно, как само собой разумеющееся. И мне не оставалось ничего другого как тоже делать вид, будто в предложении Ниткина нет ничего необычного, хотя при этом я пожалел, что среди нас нет Окладина – его скептицизм охладил бы излишне горячее воображение краеведов.

Одевшись, мы вышли на улицу. Тихая погода с легким морозцем, на мой взгляд, мало располагала к спорам вокруг исчезнувших сокровищ. Но Ниткин был на этот счет другого мнения. На ходу продолжая отстаивать свою версию, он подвел нас к Успенской церкви – пятиглавой, с двумя приделами и пристроенными к ней двухэтажными палатами. Именно эта церковь дала название женскому монастырю, учрежденному здесь в середине семнадцатого столетия. Около двадцати лет строительством на территории Успенского монастыря руководил иеромонах Корнелий, о котором Ниткин рассказывал то с восхищением, то с возмущением.

Родом из купцов, Корнелий отличался деловой хваткой, но переделывал кремлевские сооружения так, как ему заблагорассудится. Это испытала на себе и Успенская церковь – домовая церковь Василия Третьего. Когда-то с северной стороны к ней примыкали его дворцовые палаты, разобранные Корнелием, при нем претерпела она и другие изменения, поэтому я никак не мог представить себе ее первоначальный вид. Не было того ощущения величавого спокойствия, какое я только что испытал возле Троицкого собора.

Но именно Успенская церковь имела прямое отношение к нашему разговору о библиотеке московских государей.

– Однажды, разбирая монастырский архив, нашли отрывок документа, составленного иеромонахом Корнелием в 1675 году – в то самое время, когда он занимался перестройкой Успенской церкви, – рассказывал Ниткин. – Корнелий сообщал в Москву, что обнаружил под этой церковью «погреб с выходом. Над погребом палатка же кладовая». У меня нет никаких сомнений, что Корнелий обнаружил выход из подземелья, связанного с тайником, где хранилась библиотека Ивана Грозного.

– Откуда такая уверенность?

Ниткин посмотрел на меня с досадой:

– Вспомните гравюру Якова Ульфельда – дворец Грозного изображен на ней совсем рядом с Успенской церковью. Раньше она называлась «Успения в буграх», а бугры не что иное, как развалины царского дворца. Кроме того, рядом Покровская церковь – домовая церковь Ивана Грозного. Царский дворец стоял между этими церквами, а Корнелий обнаружил выход из подземелья, которое вело в тайник под дворцом.

– Корнелий нашел «погреб с выходом», – напомнил я. – О подземном ходе и тайнике в его сообщении ничего не говорится.

– Зато тайник упоминается в описи Успенского монастыря за 1677 год, где он числится под третьим номером.

– И там указано, в каком месте он находится?

– Писцы ограничились только упоминанием тайника. Иначе какой же это был бы тайник?

Мои назойливые вопросы начали раздражать Ниткина, но я не мог остановиться:

– Если бы опись составляли во времена Грозного – другое дело. А это всего-навсего опись женского монастыря, секретничать не было никакой нужды.

– Можно предположить, что для укрепления сводов Успенской церкви Корнелий заложил выход из подземелья, а писцы просто не знали, где находится тайник, – вынужден был пойти на уступку Ниткин. – Следующий ремонт церкви делали спустя восемьдесят лет, когда никого из знавших о тайнике уже не осталось в живых. И вход в подземелье был окончательно затерян, застроен другими сооружениями.

Я привел еще довод:

– После сообщения Корнелия прошло триста лет, а тайник так и не обнаружили. Может, его и не было?

– Тайник никогда не искали как следует – вот в чем беда! До революции прорыли несколько канав и шурфов, но дело до конца не довели, бросили. В поисках библиотеки Грозного приезжали вроде бы и серьезные люди, но где пытались обнаружить ее книги? – В монастырской ризнице! А там только поздние хронографы да евангелия. Нет, так библиотеку не найти еще триста лет, а сокровища в ней находятся бесценные. Куда я только не писал, чтобы начать настоящие, планомерные поиски?! Одни посмеются, другие отмахнутся, а третьи и слушать не хотят. Только сейчас вроде бы что-то стронулось с места – обещали прислать специалистов с аппаратурой, которая позволяет находить пустоты под землей.

– А если они ничего не найдут? – с сочувствием спросил я старого краеведа – его страстная вера в существование библиотеки Ивана Грозного не могла не тронуть меня.

– Найдут! Обязательно найдут! Я знаю, где надо искать. Смотрите, что получается…

Ниткин палкой начал рисовать на снегу план монастыря. Изобразил кружками Троицкий собор и Распятскую колокольню, Покровскую и Успенскую церкви. Между ними нарисовал прямоугольник – несохранившийся дворец Грозного. Сверху, вдоль северной и восточной стен кремля поставил Г-образный келейный корпус. Внизу слева отметил южные ворота в кремль, выше – западные, с Надвратной церковью Федора Стратилата.

– На моей памяти уже не раз на территории кремля появлялись провалы земли. Стоит кремль на плотном суглинистом грунте, сверху около двух метров щебня. Следовательно, провалы можно объяснить только пустотами в земле.

– Да, другого объяснения быть не может, – согласился Пташников.

Ободренный его поддержкой, Ниткин оживленно продолжил:

– Несколько лет назад один местный житель, что живет в собственном доме почти возле монастырской стены, начал в огороде рыть яму под столб и чуть не провалился в какую-то пустоту под землей. – Ниткин поставил на плане первый крест. – Идем дальше. Вот здесь, у каменной сторожки возле южных ворот, рисуем еще один крест – тут тоже был провал земли. Сейчас его засыпали, но я это место хорошо помню.