Риз Боуэн - На поле Фарли

– Так и сделаю. Спасибо.

Он уже выходил из комнаты, когда отец окликнул его:

– А леди Памела? Она-то почему приехала?

– Скорее всего, по той же причине, что и я. Переутомилась из-за обилия ночных смен.

– Неужели девушек заставляют трудиться по ночам?

– Работать приходится всем и в любое время, – ответил Бен.

– Вряд ли ночью нужно регистрировать документы? Где бишь она работает?

– Не знаю. В каком-то государственном учреждении, и их перевели за город.

– Леди Памела очень умна. Светлейшая голова, – вздохнул преподобный Крессвелл. – Она бы добилась успехов в Оксфорде. Я пытался поговорить об этом с ее отцом, но он и слышать ничего не захотел. Считает, дочерей нужно выдать замуж при первой возможности и считать себя свободным от каких-либо обязательств по отношению к ним. Средневековье, да и только.

Эти его слова напомнили Бену о втором задании.

– Кстати, отец, ты ведь увлекаешься историей. Не случилось ли в тысяча четыреста шестьдесят первом году чего-нибудь важного? Не помнишь?

Преподобный Крессвелл уставился в окно мимо Бена. На улице большая ломовая лошадь тащила телегу с навозом.

– Тысяча четыреста шестьдесят первый, говоришь? Это же война Алой и Белой розы, не так ли?

– Война Алой и Белой розы? – Бен попытался припомнить уроки истории в Тонбридже, состоявшие в основном из бесконечных повторений дат и сражений, которые он удерживал в голове ровно до тех пор, пока не сдавал экзамен, после чего без сожалений забывал. – Ланкастеры против Йорков. И в конце, кажется, победили Йорки?

– Если я правильно помню, в тысяча четыреста шестьдесят первом году Эдуард IV сверг с престола Генриха VI, подверженного приступам умопомешательства. Да, именно так. В том же году состоялись два жестоких сражения – одно на уэльской границе, при Мортимерс-Кросс, а второе севернее, в Йоркшире. Битва при Таутоне. Одна их самых кровавых в истории. Погибли тысячи. А Эдуард вышел победителем.

Бен решил копнуть глубже.

– А ты случайно не знаешь, не было ли за полем битвы крутого холма?

– Понятия не имею. Вот уж не думал, что ты интересуешься битвами – во всяком случае, средневековыми, – удивился преподобный Крессвелл.

– Да меня на работе спросили, – пояснил Бен. – Ты себе представить не можешь, какие странные вопросы задают справочному отделу.

– Кстати, на границе с Уэльсом местность довольно холмистая. Да и Йоркшир – долины, вересковые пустоши, но, насколько я помню из студенческих походов, холмы там пониже.

– Спасибо, – улыбнулся Бен, – ты мне очень помог. Как хорошо, когда отец – кладезь премудрости.

– Ну какое там… – Викарий смущенно кашлянул. – Ты же знаешь, мне всегда нравилась история, да и читать я люблю. Радио не жалую, а зимние вечера случаются длинные и тоскливые. Вот и коротаешь их за чтением.

Бен поглядел на отца с сочувствием. Несмотря на годы одиночества после смерти жены, отец без колебаний отослал сына в школу-интернат, поскольку знал – это обеспечит будущее мальчика.

– А у тебя случайно не найдется топографической карты всей Великобритании?

– Боюсь, что нет. Она должна быть в библиотеке в Севеноксе или Тонбридже. – Викарий бросил на Бена любопытный взгляд. – Я рад, что ты надумал побродить по окрестностям. Подкачаешь мускулы. Тебе полезно.

– Вообще-то я скорее думал о тех битвах. Мортимерс-Кросс и Таутон.

– Не ожидал, что в разгар нынешней войны кого-то заинтересуют средневековые сражения, – заметил викарий, – но полагаю, что у тебя есть на то свои причины. Полезно, когда над чем-то работаешь и даешь мозгу занятие. Но мне пора вернуться к проповеди.

Он перевел взгляд на раскрытую Библию.

Бен вышел в гостиную, разложил карту на низком столике и принялся ее изучать. Затем открыл блокнотик, который всегда носил в нагрудном кармане, и вынул ручку с вечным пером.

«Люди из хмелесушильни? – записал он. – Проверить деревню на предмет приезжих. Потом карта Мортимерс-Кросс и Таутона». Но каким образом эти давние сражения могли быть связаны с сегодняшними событиями, он с трудом себе представлял. Может быть, в тысяча четыреста шестьдесят первом году произошло что-то другое – не такая масштабная битва, ставшая крутым переломом в Войне Алой и Белой розы? Придется сходить в библиотеку или в тонбриджскую школу, где он когда-то учился, поискать там книги по истории. Ему не терпелось все разузнать и решить эту головоломку.

Фарли-Плейс, Кент

Май 1941 г.

Под колесами «роллс-ройса» захрустел гравий подъездной аллеи Фарли-Плейс. Памела радовалась, что согласилась на предложение сэра Уильяма подвезти ее домой, – оказывается, она совершенно отвыкла от длинных пеших прогулок, без которых немыслима загородная жизнь. И еще она была вынуждена признать, что почувствовала облегчение, когда родители Джереми вошли в оранжерею и прервали их свидание. Внезапная страсть Джереми, его напор напугали Памелу. Конечно, понять можно, он ведь столько времени провел в заключении, однако такая настойчивость показалась ей чрезмерной. Совершенно неопытной в этом отношении она не была, на балах дебютанток ей случалось отвергать авансы кавалеров, а пару раз даже пришлось отбиваться в такси. Но она всегда знала, что дожидается Джереми – хранит невинность для него. Поэтому его откровенное признание, что он хочет лечь с ней в постель, сбило ее с толку. Конечно, она тоже была не прочь заняться с ним любовью, но в мечтах всегда рисовала себе длинное белое платье, летящую фату и медовый месяц на прелестной итальянской вилле, где он заключит ее в объятия и прошепчет: «Наконец-то мы одни, любимая».

– Как вы сюда добрались? – поинтересовался сэр Уильям, когда они выехали с подъездной аллеи Нетеркота на деревенскую дорогу.

– Мы с Беном пришли пешком, – отвечала Памела. – Представляете, мы оказались в одном и том же лондонском поезде. Удивительное совпадение!

– Хороший он парень, этот Крессвелл-младший, – заметил сэр Уильям. – Признаться, мне даже его немного жаль. Роется в бумагах, пропускает самое интересное.

– Вы правда думаете, что это интересно? – спросила Памела. – Для тех, кто воюет?

– По крайней мере, они знают, что заняты нужным делом. Защищают отчизну – что может быть важнее? К тому же это шанс доказать, что ты чего-то стоишь. А мой сын лишил его этого шанса. Рисовался, как всегда. Рисковал. Боюсь, таким уж он уродился. Будем надеяться, что последнее приключение научило его хоть чему-нибудь.

Они подъехали к высокой кирпичной стене, окружавшей усадьбу Фарли, и свернули к воротам меж двумя каменными колоннами, увенчанными львами. Памела глядела из окна автомобиля на милые, такие знакомые места, на каштаны с бело-розовыми свечами. Правда, цветочные клумбы заросли сорняками, было заметно, что за газонами здесь ухаживают хуже, чем в Нетеркоте. Она нетерпеливо подалась вперед, чтобы поскорее увидеть дом, но тут навстречу выехала колонна военных грузовиков, заслонив особняк и вмиг напомнив Памеле, что в настоящее время Фарли принадлежит не только Саттонам.