Рита Мональди - Imprimatur

Добравшись до Архивного зала, мы безуспешно искали наших помощников, наверняка затаившихся в засаде в каком-нибудь укромном местечке.

– Это мы. Все хорошо? – громко произнес Атто.

Из-за пролета арки, погруженного в темноту, до нас донеслось бурчание Джакконио, настроенного явно доброжелательно. Мы двинулись дальше, продолжая обсуждать создавшуюся ситуацию, и сошлись в том, что проявили непростительную слепоту, забыв установить связь между столь ясными знаками, полученными в ходе предшествующих дней. К счастью, еще было не поздно ухватить за холку бешеную лошадь истины. Атто вновь постарался подбить бабки всему, чем мы располагали:

– Дульчибени работал на семейство Одескальки в качестве счетовода или что-то в этом роде. У него была дочь Мария – плод его любовной связи с рабыней-турчанкой. Девочка была похищена бывшим работорговцем Ферони и его правой рукой Хьюгенсом, воспылавшим к ней вожделением. Мария была увезена куда-то далеко на Север. Полный решимости отыскать свою дочь, Дульчибени обратился за помощью к клану Одескальки, но получил отказ. Отсюда истоки его ненависти к ним, и, в частности, к могущественному кардиналу Бенедетто Одескальки, который тем временем был избран на папский престол. Ко всему еще после похищения происходит одно странное происшествие: Дульчибени подвергается нападению, его выбрасывают из окна, явно желая убить. Так?

– Да.

– Здесь первая загвоздка. Почему человек, совершивший на него покушение и оплаченный Ферони или Одескальки, хотел расправиться с ним?

– Чтобы помешать ему отправиться на поиски дочери.

– Может, и так, – не совсем уверенно ответил Атто. – Однако ты слышал, что все поиски оказались напрасны. Я думаю, дело в другом – Дульчибени стал представлять для кого-то опасность.

– Господин Атто, а почему дочь Дульчибени была рабыней?

– Разве ты не слышал, что говорил Тиракорда? Ее мать была рабыней, турчанкой, а Дульчибени не пожелал на ней женится. Я не очень-то разбираюсь в торговле чернокожими и неверными, но судя по тому, что заявляет Дульчибени, девочка-бастардка также рассматривалась семейством Одескальки как рабыня. Одного я не пойму: отчего Хьюгенс и Ферони просто не купили ее?

– Возможно, Одескальки не пожелали ее продать.

– Но они же продали ее мать! Нет, я думаю, Дульчибени воспротивился этому. Этим объясняется, почему ее выкрали, может, и с согласия самих хозяев.

– Не хотите ли вы сказать, что столь ужасающее преступление было совершено с ведома семейства будущего понтифика? – потрясенно воскликнул я.

– Именно это я и хочу сказать. И даже с ведома кардинала Бенедетто Одескальки, нашего нынешнего понтифика. Не забывай, Ферони был сказочно богат и могущественен. Таким людям не принято отказывать. Оттого-то Одескальки и не захотел помочь Дульчибени в поисках его дочери.

– Как Дульчибени смог бы помешать ее продаже, если она была собственностью Одескальки?

– Хороший вопрос. Как? В том-то вся суть. Дульчибени наверняка обнажил некое оружие, связавшее Одескальки по рукам и ногам. И они были вынуждены потворствовать похищению, а затем попытаться навсегда заткнуть рот Дульчибени.

Ферони. Только я собрался поведать аббату, что это имя мне знакомо, но так и не вспомнил, когда и от кого его слышал, и предпочел промолчать.

– Оружие против Одескальки. Какая-нибудь тайна… – прошептал аббат и во взгляде его мелькнула искорка удовольствия.

Что-то, чем было замарано прошлое папы. Тут мне стало ясно – Атто Мелани, агент Его Величества короля Франции, отдал бы жизнь ради того, чтобы докопаться до сути.

– Проклятие! Необходимо во что бы то ни стало разгадать эту загадку! – воскликнул Атто. – Но повторим еще раз: Дульчибени решает прикончить не кого-нибудь, а самого папу. Получить аудиенцию и заколоть его кинжалом немыслимо. Как убить человека на расстоянии? Можно попытаться отравить его, но подобраться к пище папы – задача не из легких. Дульчибени отыскал более замысловатое решение: вспомнил о давнем друге Джованни Тиракорде, папском лекаре. Здоровье папы Одескальки всегда было неважным, Дульчибени это известно. Тиракорда его лечит, Дульчибени желает воспользоваться этим. К тому же состояние здоровья папы, пребывающего в ужасе при мысли, что армии христианских держав могут быть разбиты под Веной, ухудшается. Папе отворяют кровь с помощью пиявок. И что же придумывает Дульчибени? Он спаивает Тиракорду, что нетрудно, поскольку полоумная жена лекаря Парадиза убеждена: алкоголь обрекает душу на вечное проклятие, и Тиракорда вынужден пить тайком, а потому всегда очень быстро. И вот однажды, напоив его, Дульчибени заражает пиявок, предназначенных для папы, с помощью какого-то заразного зелья, изготовленного им на острове, где у него оборудована лаборатория. Пиявкам остается присосаться к святой плоти понтифика, и тому конец.

– Какой ужас! – не удержался я.

– Отчего же? Это просто-напросто то, на что способен жаждущий мщения человек. Помнишь наш первый ночной визит к Тиракорде? Дульчибени тогда еще спросил: «Как они?» Речь шла о пиявках. Но тогда Тиракорда разбил бутылку с ликером, и Дульчибени пришлось отложить исполнение задуманного. Зато вчера все прошло гладко, без сучка без задоринки. Он заразил пиявок со словами «Ради нее»: это и была его месть.

– Ему требовалось укромное местечко, где можно было бы подготовиться.

– Верно. И прежде всего, чтобы с помощью некоторых знаний, которые нам неведомы, получить и сохранить чуму. Он ловил крыс, держал их в клетке на острове, заражал, брал их кровь и с ее помощью вырабатывал некое злотворное снадобье. Он же выронил и ту страницу с библейским текстом по пути на остров.

– И он же украл мои жемчужины?

– Кто же еще? Но не перебивай меня. Когда объявили карантин и твой хозяин занемог, Дульчибени был вынужден похитить у Пеллегрино ключи и изготовить дубликат, дабы иметь доступ к подземным ходам и острову с храмом Митры. Он завернул дубликат в пробный оттиск из типографии Комарека, который случайно запачкал кровью, ведь ему постоянно приходилось иметь с нею дело.

– На острове мы нашли такой же горшок для пиявок, как у Тиракорды, – подхватил я, – и кучу всяких приспособлений.

– Горшок ему потребовался, чтобы держать в нем пиявок и удостовериться, что они могут питаться зараженной кровью и еще какое-то время не подыхать. Стоило ему понять, что он не единственный пользуется подземными ходами и что, возможно, за ним следят, он избавился от пиявок, могущих послужить доказательством его преступных намерений. Все эти приспособления и инструменты на острове позволили ему не только удачно завершить опыты на грызунах, но и приготовить смертельное снадобье. Вот почему все эти перегонные кубы, горелки так напоминали алхимическую лабораторию…