Николай Пахомов - Меч князя Буй-тура [Proza.ry]

Вот об этой-то новой выставке, открывающейся после выходных дней, и спешил поведать коллеге обозреватель криминальных новостей «Курского курьера» Тимур Любимов. И, как видим, впустую. У пышногрудой и куклястой Санечки симпатичная головка была забита иными мыслями, по крайней мере, в этот день и этот час.

Майор Реутов Семен Валентинович, начальник криминальной милиции первого отдела УВД города Курска, мужчина высокого роста и спортивного телосложений лет тридцати пяти, вчерашним вечером, если можно вообще два часа ночи новых суток назвать «вчерашним вечером», возвратился с работы домой с больной головой. Была раскрыта кража дорогого автомобиля-иномарки, похищенного с месяц назад у одного местного бизнесмена средней руки. На радостях, что автомобиль наконец-то обнаружен, бизнесмен не пожалел денег на коньяк, которым сам накачался до «поросячьего визга» и сотрудников уголовного розыска, занимавшихся раскрытием этого преступления, напоил изрядно.

Малая толика дорого напитка досталась и руководству криминальной милиции первого отдела городского УВД в лице майора Реутова, исполнявшего еще и обязанности начальника отдела, ушедшего в очередной отпуск. А потому холодный блеск его вечно хмурых серо-стальных глаз немного утерял свою прежнюю остроту, хотя и остался довольно жестким. Возможно, он бы и смягчился, и потеплел, если бы не головная боль…

Вообще-то Реутов, когда-то начинавший службу в органах милиции сотрудником ИВС в звании сержанта, затем продолживший ее участковым уполномоченным и опером седьмого отдела в званиях лейтенанта и старшего лейтенанта, к спиртному особой тяги никогда не имел. Мог выпить по праздникам, в том числе профессиональным, рюмку-другую — и баста! Даже привычного для его коллег «послерабочего снятия стресса» рюмкой водки или бутылкой пива не приветствовал. Хотя для его недюжинного роста и телосложения сто грамм водки или бутылка пива — что слону дробинка. Ибо к формуле, выведенной еще в двадцатых годах прошлого века Дзержинским для чекистов, которые должны иметь «горячее сердце, чистые руки и холодную голову», он сам для себя, не афишируя широко, чтобы не смешить коллег, добавил «трезвый разум».

Но тут радость терпилы — так на милицейском сленге назывались потерпевшие — наложилась на личные невзгоды: в последнее время что-то не ладилось в семейных отношениях с супругой. Та изводила своей ревностью, почему-то видя чуть ли не в каждой сотруднице отдела его любовницу.

Да, в отделе милиции было достаточно молодых и красивых женщин и девушек. Да, и Реутов был не без греха и пользовался успехом у прекрасного пола. Но только не на службе, где он придерживался правила древних чекистов: не любить жены брата и сотрудниц аппарата.

И это обстоятельство больше всего злило начальника криминальной милиции: было бы за дело, то куда ни шло. Но ведь беспочвенно… А тут еще и УВДэшное руководство «прогрызло мозжечок» за процент раскрываемости: дай на процент больше, чем за аналогичный период прошлого года. Хоть умри, но дай!

Потому-то Реутов и махнул рукой на собственное правило — и пропустил лишний стопарик коньяка в кишечно-желудочный тракт. Вот и вышла, как бывает в природе на границе циклонов и антициклонов, одна пакостность и маята. Кишечно-желудочный тракт стерпел, а головке стало «бо-бо».

Впрочем, «завтрашний» день был субботний — и по графику у Реутова должен бы быть долгожданный выходной, за который можно было и отоспаться, и привести в норму хотя бы головушку после выпитого лишку спиртного. Ведь отношения с супругой ни за день, ни за сутки в норму не приведешь — тут дай бог, чтобы за неделю все уладилось да «устаканилось», как говорят коллеги. Что же касается дрязг по линии милицейского руководства, то это уже хроническое: вышестоящее милицейское руководство никогда довольным работой подчиненных не бывало — и то плохо, и это отвратительно. А потому все время зудит и зудит, как надоедливый комар над ухом. Того, если изловчиться, то можно было прихлопнуть, а от руководства ни отмахнешься, ни избавишься. Тут не ты его, а оно тебя может прихлопнуть. Приходится терпеть.

Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить восьмилетнего сынишку, возможно, видевшего в этот самый момент свои цветные радостные сны, которые бывают, к сожалению, только в беззаботном детстве, Реутов прошел в супружескую спальню и стал раздеваться. Раздевшись, нырнул под одеяло, заставив сонную супругу что-то недовольно пробурчать в его адрес и все же подвинуться и поделиться нагретым местом на постели.

Но поспать в субботний день начальнику криминальной милиции не удалось. Не успели стрелки электронных настенных ходиков отмерить восемь часов, как ожил звонок домашнего телефона, а следом — зуммер мобильника. Звонили непрерывно и настойчиво. Такое случалось, если на «любимой» работе происходило что-то сверхординарное — например, убийство, когда дежурный по отделу торопился поднять весь состав «по тревоге», начиная с руководства.

— Да возьми ты трубку, наконец-то, — первой не выдержала жена. — Знаешь же: не отвяжутся. И что за работа, — завела она рассерженно-назидательным тоном любимую «пластинку». — Ни днем, ни ночью покоя нет. Другие — люди как люди… А ты…

— А я — мент, — сонно огрызнулся Реутов, выбираясь из-под одеяла, чтобы дотянуться до мобильника. — Опять заводишь волынку! Тут и без тебя тошно: спать хочется и голова раскалывается…

— Пить надо меньше, — словно ждала именно этот ответ, уязвила супруга с какой-то внутренней радостью, по-видимому, испытывая душевное удовлетворение.

Но Реутов оставил колкую реплику без ответа, лишь мрачно «мазнул» семейную половину взглядом еще мутных спросонья глаз.

— Что стряслось? — отыскав среди своей одежды мобильный телефон, недовольно пророкотал в невидимую за кнопочками и экраном мембрану, тогда как стационарный по-прежнему оглашал комнату звонким дребезжанием. — Неужели мировой пожар?

Повисла пауза, заполненная лишь звуком зуммера стационарного телефона.

— Где?! — после небольшой паузы переспросил он уже не столь сонным, но по-прежнему недовольным голосом. И в полной тишине — стационарный телефон наконец-то замолк — вполне осознанно и буднично добавил после первого довольно раздражительного вопроса: — Объясняй толком.

По-видимому, оперативный дежурный что-то пояснил, так как супруга Реутова, поневоле начавшая прислушиваться к разговору мужа с невидимым собеседником, услышала мужнино удивленное: «Не может быть!», а затем: «Сейчас буду».

— Ну, утро в дурдоме началось, — констатировала супруга предстоящий уход мужа на службу. — Не успело солнце подняться над горизонтом, а сумасшедший дом уже во всей красе: тут тебе и трупы, и ограбления. Веселись, народ, новый день идет!