Андрей Воробьев - Гадюка Баскервилей [litres]

Васе с большим трудом удалось прервать поучительную лекцию («Извините, что я прерываю наш с вами МОНОЛОГ»), и то лишь благодаря тому, что артист слишком долго смаковал стакан вина, провозгласив прежде тост за победу. «За НАШУ победу!» Рогов быстро выпил, чтобы гостеприимный хозяин, не дай бог, не успел опять начать болтать, и постарался объяснить Бубе его задачу.

В последующее время Васе еще несколько раз удавалось успешно подобным образом останавливать словоохотливого куплетиста. Предпоследнее, что запомнил оперативник из встречи со своим новым агентом, – обещание Касторского помочь организовать встречу со штабс-капитаном Овечкиным. Только для этого почему-то требовалось, чтобы Вася сплясал канкан. В чем был смысл пляски, Рогов понять уже оказался не в силах. Он уже едва различал широкую улыбку куплетиста, точнее, две улыбки, напоминавшие мультик об Алисе и Чеширском коте. Буба вроде бы еще успел сказать, что видел нынче в кабаре какого-то полицейского, ужинавшего с начальником контрразведки. Кажется, он интересовался также, на кого работает «журналист»…

Потом в Васиной памяти случился провал. Уставший оперативник даже не почувствовал, как Буба осторожно извлек из кармана его пиджака злополучную фотографию и, вздохнув над ней, разорвал снимок на мелкие кусочки. Также осторожно артист ознакомился с остальным содержимым карманов спящего гостя. При этом он крайне удивился, рассматривая поочередно, то серпасто-молоткастый паспорт, то «двуглавоорлое» служебное удостоверение. В конце концов, сунув документы на место, Касторский прихватил свое канотье и спешно удалился, осторожно прикрыв за собой двери.

Приблизительно через час в квартиру артиста также осторожно пробрались двое вооруженных револьверами незнакомцев, чьи лица скрывали маски. Один из них, с черными кучерявыми волосами, был одет в ярко-красную рубашку. Другой, светловолосый и худощавый, шлепал по полу босыми ногами. Только Васи там уже не было.

«Мы поможем, – как заклинание шептал оперативник, – мы все время на посту». В это время он, как говорится, на «автопилоте», пошатываясь, брел на встречу с Виктором Плаховым, твердо сжимая в руке початую бутылку вина, прихваченную в качестве сувенира из квартиры Касторского. Незнакомый ночной город обдавал неприятным холодом, так что Васе приходилось то и дело отхлебывать вина, чтобы не замерзнуть окончательно.

Он честно и целеустремленно шел на связь, временами представляя себя пастором Шлагом. Впрочем, оперативнику двигаться после тяжелого дня по колдобинам чужих улиц было не легче, чем старичку на лыжах по горам. Через некоторое время мужественные слова песни «мы поможем» сменились более лирическими и соответствующими моменту: «Помоги мне! Помоги-и мне»… Но зовущая «желтоглазая ночь» центра города ближе к городской окраине сменилась непроглядной теменью улиц разбитых фонарей. В конечном итоге, так и не обнаружив морского берега, Рогов, очередной раз споткнувшись, без сил свалился в какой-то кустарник и забылся тяжелым сном.

А подозрительные субъекты в масках, тщательно обыскав квартиру Касторского и никого в ней не обнаружив, спешно удалились, на ходу негромко перебрасываясь фразами, что все случившееся – провокация шпиков Кудасова и что артиста срочно надо предупредить об опасности…

Он начал приходить в себя ближе к утру, от холода. С трудом разлепив веки, Вася хотел было подняться, но не смог. Последние силы (если они и оставались после ужина с гостеприимным куплетистом) были потеряны во время безуспешных скитаний по городу в надежде выйти на связь с Плаховым.

Еще одна попытка встать закончилась резким приступом головной боли и дрожью в ослабших конечностях, заглушаемой отчаянным желанием чего-нибудь выпить. Правда, обычного похмельного ощущения, что где-то поблизости нагадила стая кошек, не было: во рту явно благоухали остатки аромата хорошего массандровского вина. Тем не менее сил не осталось. Вася, словно блоковский зайчик, трясущийся под кустом, с трудом скосил глаза на темное южное небо, на котором издевательски улыбалась щербатая луна, высвечивая из темноты покосившиеся кресты на могилах.

«Господи, так я уже на кладбище!» – страдальчески подумал Рогов. Почему-то неожиданно вспомнился профессор Лебединский с его жалостливой песней о братке Васе:

Ему стало очень жалко себя, той беспомощности, из-за которой могло сорваться выполнение важного задания боевого товарища – подполковника милиции Петренко, – и скупая слеза беззвучно скатившись по небритой, грязной щеке, упала на землю. «Никому не поставить нас на колени – мы лежали и будем лежать», – вспомнился один из праздничных девизов. Затем другой: «Наши люди лицом в салат не падают. Только в десерт!» Теперь оставалось лишь одно: умирать безымянным, в страшных мучениях.

Некоторое время он так и делал, даже не пытаясь пошевелиться. Потом до него донеслись какие-то голоса и возня. С трудом снова открыв глаза, Рогов увидел, что двое солдат волокут в направлении кустов, где он умирал, отчаянно брыкавшуюся девчушку. Третий же, тщедушный и, как показалось оперативнику, косой, дурно хихикая, тащил следом здоровенную бутыль, наполненную мутной жидкостью.

Не дойдя до Васиного лежбища несколько шагов, солдаты грубо толкнули связанную пленницу на могильный холмик и велели сидеть смирно. Сами же защитники Отечества расположились поодаль. Косой осторожно поставил бутылку на землю и проворно извлек откуда-то металлическую кружку под одобрительное: «Ну, наливай, что ли». Рогов последним усилием воли попытался подползти ближе, но силы тут же оставили его, и он на какой-то момент впал в забытье, не успев даже пошевелиться…

Он снова очнулся от ароматного запаха самогонки, защекотавшего ноздри. Солдаты, видно, уже успели выпить по кружке бодрящей жидкости, и теперь Косой, тараща свои полтора глаза на луну, заканчивал рассказывать страшную историю о своих подвигах в степях Херсонщины.

– … Идем мы, а там мертвые с косами стоять. И тишина-а…

– Брехня-я! – неуверенно возразил своему товарищу невысокий красномордый дядька с пышными усами и, перекрестившись, добавил увереннее: – Брехня!..

Окончание истории испортил третий собутыльник. Держа в руках кружку с самогонкой, он нетвердо шагнул к пленнице и попытался заставить ее выпить. Девчушка попыталась дернуться в сторону, но безуспешно: ее руки были связаны, а солдат успел крепко схватить несчастную за плечо.