Вадим Деружинский - Чёрная лента

— Но меня все-таки больше волнует другой вопрос, — журналист махнул в воздухе сжатым кулаком. — Убийца! Этот неизвестный убийца, фото которого оставлено для нас в Музее восковых фигур! Если мы не узнаем, кто это, то этого никогда не узнает и полиция.

— Тоже логично, — кивнул, подумав, профессор. — Но вы забываете один маленький нюанс. Если мы правильно понимаем ситуацию, то убийца, подслушав ночью разговор в этой комнате, знает о конверте с его фотографией. Но не знает, где именно в музее он спрятан. Собственно, как пока и мы этого не знаем. Знаем лишь, что конверт лежит возле одной из восковых фигур, которые осматривали я и Отто Клаус во время нашей встречи в музее. Если убийца не следил тогда за нами, то он не знает, где искать спрятанное. И в таком случае он будет нас там ждать: чтобы нас убить и предотвратить свое разоблачение. Едва мы появимся в музее, как получим по выстрелу из пистолета с глушителем. Логично?

— Логично и опасно, — Алесь остановился перед Дайновичем. В его глазах была тревога. — Но куда опаснее, если мы там не появимся. Предположим, что мы проявили трусость и решили не искать этот конверт. Убийца не будет нас вечно ждать в засаде в музее, а станет на нас охотиться — чтобы ликвидировать нас как угрозу своего разоблачения. И рано или поздно отыщет и убьет. Вот альтернатива.

— Тоже логично, — профессор еще больше задумался, прикусив дужку снятых очков. — Но проще ликвидировать эту угрозу иным путем: например, устроить в музее пожар — и спалить все к чертям, а заодно в огне исчезнет и этот конверт с его фотографией. А? Что скажете, мой друг? Мы сейчас приедем в Вильно, а там Музей восковых фигур уже догорает синим пламенем…

— Догорает?.. Музей догорает… — журналист потер лоб, снова прошелся по комнате, обдумывая этот вариант.

И через минуту сказал:

— Может быть и так. Но проблема остается: он все равно нас убьет. Убийца не может исключать вероятности, что мы его опередили. Например, успели передать нашим друзьям в Вильно просьбу прийти в музей и в таком-то месте взять конверт. Само фото убийцы без наших свидетельских показаний — это ничто. Поэтому даже если эта фотография окажется в руках полиции, задачей станет убить свидетелей, способных дать на суде показания, то есть нас.

Они какое-то время молча размышляли, глядя друг на друга.

— Ну, что сказать — перспектива невеселая… — произнес, наконец, профессор, побарабанив пальцами по столу. — Но я, мой дорогой Алесь, склонен видеть положение дел под несколько иным углом. Так сказать, более скептическим.

— То есть?

— Понимаете, Алесь, главная особенность всей ситуации, на мой взгляд, заключается в том, что эта фотография убийцы не имеет никакого значения для суда. Как и наши голословные показания. В суде мы никогда ничего не сможем доказать, ибо нет не только реальных доказательств, а нет даже тел убитых, кроме разве одного — убитого тут возле замка дезертира в полицейской форме. Сына владельца музея. Что уже крайне запутывает историю. Плюс это дело политическое и дело контрразведки, и уже по этой причине до суда не дойдет, а будет замято. Но даже если это так и будет, то убийца — тут я с вами согласен — нас в покое не оставит. И я согласен с тем выводом, что мы — чтобы себя обезопасить — должны найти этого убийцу и разобраться с ним вне рамок закона и сугубо нашими силами. Если таковых сил на это хватит.

— Отлично! — воскликнул Минич. — Значит, решено! Немедленно едем в Вильно, в Музей восковых фигур. Там нас ждет убийца. И я с ним разберусь. Уж поверьте, сил нам хватит!

Он распахнул полу пиджака, показав кобуру с револьвером «Detective Special».

Профессор даже не взглянул на журналиста. Он, надев очки, стал бережно заворачивать чашу Ягайло и дневник Радзивилла в носовые платки, всецело отдавая этому процессу свое внимание. А попутно заметил:

— Дорогой мой Алесь! Вы, безусловно, смелый и отважный человек, в чем я не раз смог убедиться. Но мы, попытавшись тут рассуждать логически, оставили без внимания еще две существенные вещи. Первый нюанс в том, что во всей этой истории вы ни разу так и не пустили в ход ваш револьвер. Даже оказавшись в подземелье. Почему же? Да только потому, что ситуация не позволяла — и вряд ли позволит, если плывешь на поводу событий. Поэтому не очень-то на него надейтесь в дальнейшем. Что он был у вас, что у вас его не было — это ничего никак не изменило. Этот револьвер был с вами в Вильно, когда убийца почти в вашем присутствии убил множество людей в разных частях города, — и вы ничего не смогли поделать. Потому что убийца подобен человеку-невидимке. А против невидимого убийцы бессильно любое оружие…

Минич прикрыл полу пиджака и, подумав, согласился:

— Пожалуй, пан профессор, вы как всегда правы… А в чем второй ваш нюанс?

— А второй нюанс — не мой, а всего положения дел — в том, что наш враг не просто убийца, а часть «Черной ленты». Вот это и есть самое главное.

Чеслав Дайнович снял очки и взглянул на журналиста. И в этом взгляде была тревога и боль. Он действительно боялся, но не за себя.

— Если нас в «Черной ленте» приговорили, то все равно убьют. Ладно, меня, старого человека, но вас — такого молодого… Вот этого я не хочу допустить.

— Ах, вот вы о чем…

Алесь вздохнул и сел на стул рядом.

— Но разве у нас есть какой-то выбор? Ведь война уже началась. И не остановится. Войну с Гитлером не остановить. И погибнут миллионы.

— Да, погибнут миллионы… — печально кивнул Чеслав Дайнович. — И все начнется с нашей страны… Вот поэтому нацистам так нужны эти артефакты, и вот поэтому их ищет «Черная лента». Они ей нужны для войны. Но это не означает, что мы сейчас должны погибнуть как герои — мы еще в этой войне пригодимся Отечеству, особенно вы, Алесь. В общем, не будем лезть на амбразуры нашего убийцы.

Он добавил, хитро взглянув на журналиста:

— У меня родилась одна идея… Только что пришла в голову. Убийца ждет нас в Музее восковых фигур. А что, если вместо нас появятся — скажем так — наши призраки? То есть те, кого он совсем не ждет…

И профессор, улыбнувшись, подмигнул ничего не понимающему Алесю:

— Вы не против стать ожившим манекеном музея?..

Около полуночи перед старым трехэтажным зданием Виленского Музея восковых фигур остановилась патрульная полицейская машина. Когда водитель затушил мотор, в пустом и полутемном квартале стало тихо, как на кладбище. Казалось, тут не было ни души.

Через минуту неспешно раскрылись дверцы авто, и появились двое мужчин в полицейской форме. Деловито оглядевшись, один, более тучный и пожилой, сказал очень тихим голосом:

— Похоже, тут все спокойно…