Валентин Лавров - Царские сокровища, или Любовь безумная

Соколов чуть смягчил тон:

— Вас спасет только одно: если вы поможете мне обнаружить ящик с агентурными картами.

— Господин оберст, я сделаю все необходимое, я буду очень стараться.

— Проводите меня к нашему агенту. Я должен узнать, где находится ящик с картотекой.

Бифштекс крепко задумался: «Надо срочно устроить оберсту встречу с Хромым. Если Хромой умрет раньше, чем его увидит оберст, то моя участь станет ужасной. Если не расстреляют, то не миновать маршевой роты и переднего края обороны, что совсем не хочется. Однако я не такой лопух, чтобы без приказа сверху доверять кому-либо». Он согласно мотнул головой:

— Да, господин оберст, я сделаю так, как вы хотите. Но, — робко улыбнулся, — порядок превыше всего. Прежде чем я начну сотрудничать с вами, я обязан получить приказ начальства. Иначе вы сами меня осудите…

Соколову такой оборот дела весьма не понравился. Он строго посмотрел на Бифштекса:

— Но промедление в таком деле недопустимо!

Бифштекс твердо заявил:

— Господин оберст, я сегодня же сделаю запрос в Берлин, благо самолетными рейсами туда вылетает одна важная персона. Самое большое через сутки-другие мы получим ответ и, надеюсь, приказ о нашем взаимодействии.

Соколов готов был на клочки разорвать Бифштекса, но сдержал себя и улыбнулся:

— Конечно!

Бифштекс облегченно вздохнул:

— А вы, господин оберст, можете попить нашей водички, отдохнуть себе в удовольствие. — Хитро подмигнул. — Тем более что у местных дам вы пользуетесь, хе-хе, оглушительным, так сказать, успехом.

Соколов сухо спросил:

— Откуда такая осведомленность?

— Служба обязывает, хе-хе. — Бифштекс перешел на серьезный тон. — Мы, господин оберст, во всем станем помогать вам, едва только получим указание из Берлина. До скорой встречи!

Соколов понял: он на грани провала! Гений сыска ходил по гостиничному номеру и напряженно размышлял: что делать? Бросить все и бежать? Но далеко ли убежишь от постов и патрулей? К тому же он не завершил дело, он не обнаружил клад. Положим, Бифштекс отправит запрос в Берлин. При теперешней военной неразберихе запрос проваляется в канцелярии несколько недель. За это время можно выяснить все, что связано с кладом. Так что надо остаться и действовать — решительно и смело!

Бифштекс погрузился в мрачное состояние, все было плохо, все валилось из рук. И еще перед ним стоял вопрос: кому писать донесение? Что надо писать самому высокому начальству — в этом сомнений не было. И тогда, по логике вещей, сигнализировать следовало могущественному начальнику отдела «III Б» Вальтеру Николаи, в руках которого сосредоточены все нити управления разведкой и контрразведкой.

Но, по словам Оберста, он был креатурой фон Лауница. Не исключено, что Вальтер Николаи перешлет донесение своему подчиненному — Лауницу, и тот наверняка разозлится, что донесение адресовано не ему напрямик. Как быть?

Бифштекс колебался, и в это время судьба Соколова вновь повисла на волоске. Начальник карлсбадской контрразведки долго и задумчиво чесал свой румяный бугроватый нос, вздыхал, вскакивал из-за стола и нервно расхаживал по кабинету. Сбивала с толку и расписка о неразглашении тайны, которую он для чего-то подписал.

Просветление в мозгах и решение вопроса пришло после того, как Бифштекс вынул из потайного шкафчика бутылку шнапса, выпил залпом две рюмки и уселся за ундервуд.

Дело было такой секретности, что Бифштекс не рискнул диктовать Меладе Фишеровой, машинистке. Долбя коротким непослушным пальцем по кнопкам, напечатал краткую служебную записку на имя фон Лауница. В ней он просил указаний относительно раненого сотрудника Шестого управления оберста Эриха фон Бломберга (фото прилагается), в какой степени следует сотрудничать с ним.

Опустив донесение в конверт, Бифштекс отправился в гостиницу «Пупп».

Фердинанд Зауэрбрух с охотой выполнил просьбу Бифштекса, передал пакет своему офицеру, который вылетал на аэроплане из Карлсбада и с посадками для заправок держал курс на Берлин.

Донесение легло на стол начальника Шестого управления зарубежной разведки фон Лауница уже поздним вечером следующего дня.

Лауниц привычно задерживался на службе допоздна. Он вынул из конверта донесение, глянул на фото и обомлел:

— Ба, граф Соколов в форме оберста! Вот это новость! — Не удержался, выскочил из-за стола, в волнении побегал по кабинету, радостно потер руки: — Попался, голубчик! Сам влез в капкан! Надо же, до Карлсбада добрался. Ловок! Теперь ему от ареста и расстрела не уйти. — Нажал кнопку, чтобы вызвать машинистку и продиктовать текст телеграммы о необходимости задержать русского шпиона, прибегнув к мерам предосторожности.

Вошел дежурный офицер, сообщил:

— Время позднее, машинистка только что ушла домой! Могу я напечатать, господин генерал…

— Не беспокойтесь, завтра утром продиктую машинистке, благо время терпит! — Счастливый Лауниц еще раз полюбовался Соколовым в форме германского оберста, широко улыбнулся и отправился домой, чтобы огорошить приятной новостью свою русскую красавицу Веру.

События набирали грозную силу.

Заранее предвкушая удовольствие, фон Лауниц обнял за круглые и плотные бедра супругу и, растянув в улыбке рот, спросил:

— Угадай, любимая, кто мне в сети попался? Как у вашего Пушкина написано? — Лауниц много лет служил в России и отлично знал русский язык, намного лучше, чем Вера — немецкий. И теперь он с веселыми интонациями прочитал: — «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!»

Вера недовольно надула пухлые губки:

— Какого еще мертвеца?

— Ну, пока еще живого, но скоро мы его поставим к стенке: «пиф-паф» — и готов. Угадай, радость моя. Ну, помогу, первая буква «С». Говори, говори, кто в мои сети попался? — продолжал веселиться Лауниц.

Сердце Веры тревожно забилось. Она сразу поняла, о ком идет речь, но нарочно не показывала виду. Она приняла равнодушный вид:

— Какая мне разница, кого ты ставишь к стенке! Хоть сам встань…

Фон Лауниц, разумеется, привык к причудам страстно любимой им супруги, но опешил:

— Если меня будут ставить к стене, ты не пожалеешь?

Вера не умела играть в шахматы, но, как великий Хосе Рауль Капабланка, вперед рассчитала ходы. Она с притворным испугом прильнула к мужу:

— Милый, зачем ты говоришь такие ужасы! Если такое случится, я встану рядом с тобой, защищу своей грудью, ибо без твоей любви не проживу и часа!..

Лауниц был счастлив. Он сразу размяк, ему больше не хотелось играть с супругой в кошки-мышки, полез в папку и достал фото. Положил на стол:

— Узнаешь?

На Веру глядел граф Соколов, но в форме оберста: красавец — загляденье! Вера спокойно положила фото в конверт и равнодушно сказала: