Валентин Лавров - Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

— И что Англия намерена предпринять?

Тот неопределенно пожал плечами:

— Остается полагаться на счастливый случай: UN-17 или наткнется на боевые суда союзников, или подорвется на мине. — С притворным огорчением вздохнул: — Впрочем, у нас есть сведения печального рода. Как нам сообщили надежные информаторы, «Стальная акула» с наступлением весны должна перебазироваться в Северное море. Именно тут субмарина собирается вести активную охоту на союзнические суда, и в том числе на ваши, государь.

Маневр военного дипломата был прост: начав охоту за одной подводной лодкой, русские невольно активизируют тотальную войну на море. Этого англичане давно добивались.

Время визита закончилось.

Государь пожал Берну руку и, провожая его до дверей, заверил:

— Придет час, и мы рассчитаемся со «Стальной акулой».

Берн, словно ожидая этого обещания, воскликнул:

— Вы намерены в ближайшее время уничтожить UN-17? Я могу сообщить об этом королю Георгу?

— Есть намерение, а это уже немало! — уклонился от прямого ответа государь, уже жалея о нечаянно вырвавшейся фразе.

Берн бульдожьей хваткой уцепился за это обещание:

— Громадное вам спасибо, ваше императорское величество! Ваши моряки — мужественны и умелы. Им вполне по силам справиться с любым врагом. Король Георг и английское правительство будут признательны вам.

Государь испытал неловкость. У него не было конкретного плана по уничтожению подводной лодки. И до сегодняшнего дня он ничего не знал об этой проклятой субмарине. Однако заверил:

— Примем безотлагательные меры!

— Непременно, ваше императорское величество, сегодня же отправлю королю Георгу шифрованную телеграмму…

Хотя государь был сильно загружен делами, он то и дело возвращался мыслью к разговору с адъютантом английского короля. Человек долга, Николай понимал исполнение обещания как дело чести. После обеда он пригласил к себе вице-адмирала Рейценштейна — члена Адмиралтейского совета, и министра Шуваева. Государь хотел знать их мнение по поводу просьбы Берна. Мнение было единодушным: «На субмарине невозможно осуществить эффективную диверсию. Однако если у разведки есть к тому малейшая возможность, ее следует использовать».

Шуваев долго жал руку государю. В его глазах светилась надежда: «Может, пост министра за мной сохранят?» Нет, не сохранил. Зато после захвата большевиками власти Шуваев верой и правдой служил в Красной армии. Жизнь закончил обычным образом для того замечательного времени: в 1937 году, после издевательств и пыток, был расстрелян.

Вечером, закончив прием последнего посетителя — статс-секретаря, обер-гофмейстера Танеева, государь решил действовать. Он подошел к телефонному аппарату, покрутил рычаг, снял трубку, сказал:

— Барышня, соедините меня с полковником Батюшевым.

Через минуту услыхал знакомый голос и сказал:

— Иван Тимофеевич, я прошу вас прибыть ко мне в это воскресенье, двадцать пятого декабря, к девяти пятнадцати утра. И пригласите Аполлинария Соколова. Разговеемся, Рождество Христово — мой любимый праздник. Заодно поговорим о войне с вражескими подлодками.

— Есть, ваше императорское величество! — отвечал руководитель российской разведки. Он тут же отправился в морской отдел, дабы освежить в памяти все, что касается германских субмарин, и изучить последние агентурные сводки.

Точно в назначенное время государь принял Батюшева — крупного, полноватого господина с коротким бобриком рыжеватых волос, одетого в штатский костюм, и Соколова. Царь находился в приподнято-праздничном состоянии духа, поздравил гостей с Рождеством, выпил с ними по рюмке-другой крымского вина. Обратился к Соколову:

— Как здоровье вашего батюшки? И что ваш сынишка, растет в отца — богатырем?

Соколов отвечал кратко, ибо понимал: сегодня всех интересуют иные, более важные вопросы.

Наконец незаметно перешли к главной теме: созданию Германией подводного флота. Батюшев сказал:

— Ваше императорское величество! Немцы хранят в строжайшей тайне место строительства лодок. Известно лишь, что в начале девятьсот второго года некий д’Эквиле, человек неизвестной национальности — то ли француз, то ли испанец, по профессии инженер, одержимый страстью к субмаринам, приехал в Эссен. Никто не знает, где этот д’Эквиле учился, где он получил практические знания, где проводил эксперименты. Зато мы знаем, что он добился встречи с Фридрихом Круппом и сумел убедить главу грандиозной фирмы воспользоваться его научными изысканиями по постройке подводных лодок. В девятьсот втором году Крупп приобрел верфь «Германия» в Гаардене, это недалеко от Киля.

Государь недовольно поморщился:

— Иван Тимофеевич, все это очень интересно, однако мне давно известно. Могу добавить нечто курьезное: именно в девятьсот втором году на верфи «Германия» под большим секретом соорудили первую крупповскую лодку. И она во многом повторяла субмарину «Жимнот», построенную по проекту француза Гюстава Зедэ еще в 1888 году. И по своим ходовым качествам была крайне слабой. Ее радиус действия был чуть больше четырех миль при трех с половиной узлах скорости. Батюшев с восторгом воскликнул:

— Государь, я поражен: вы великолепно разбираетесь в этом вопросе! И какая изумительная память, помните мельчайшие детали.

Государь тоном лектора продолжал:

— Эта лодка в сентябре девятьсот третьего года провела демонстрационный пробег перед германским императором, и даже сам юный кронпринц Генрих Прусский, любитель опасных приключений, сделал на ней переход. Более того, в этом переходе участвовал наш дорогой Аполлинарий Николаевич. Помните ли, граф, об этом?

— Как не помнить, ваше величество! Поверьте, сильное ощущение — наблюдать изнутри морское царство. Кстати, на другой год мы приобрели у немцев эту лодку, она стала называться «Форель» и была направлена на театр боевых действий с Японией.

Государь с легкой усмешкой сказал:

— Мне припоминается русская поговорка: «На всякого мудреца довольно простоты». Именно мудрый адмирал Тирпиц первоначально противился развитию подводного флота. В начале века он как-то мне сказал: «Субмарины — это оружие оборонительное, а Германия по конфигурации своих берегов и по географическому расположению портов в подводных лодках не нуждается!» Эту же мысль Тирпиц повторил и в рейхстаге. Я не стал разубеждать этого морского волка, но позже он и сам понял свое заблуждение.

Батюшев согласно закивал:

— Да, государь, нынешняя война показала: подлодки — грозное оружие. Они открыли новые возможности ведения войны на море, значительно изменили все ее способы. Полагаю, ваше императорское величество, что в будущей войне подводная лодка, наряду с авиацией, явится наиболее действенным оружием в борьбе на водных просторах. Немцы наконец это поняли. На море они не уступают англичанам. Но наша промышленность тоже интенсивно развивает строительство субмарин. И разведка, государь, не стоит в стороне. Агентурные сведения дали немало ценных материалов.