Валентин Лавров - Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

С Фотия сдернули портки, привязали к лодке и под дикие вопли унтера к причинному месту прикололи булавкой записку. Немцы зашлись от хохота, когда лодку оттолкнули от берега и та стремительно понеслась по течению.

На нашем берегу лодку увидели, разглядели и Фотия, но на стремнину среди белого дня желающих лезть не находилось. Но вот лодка, болтаясь и раскачиваясь на сильной волне, зацепилась за упавшую с берега громадную сосну.

И тут охотник нашелся. Серега Шлапак сбросил с себя одежду, перекрестился и прыгнул в свинцовую воду. Немцы стрелять не стали, они, как и русские, с любопытством наблюдали за храбрецом.

Шлапак, ударяя руками по воде, словно пароходное колесо, лодку настиг. Он прочитал написанное немцами: «Этот рюсски золдат-предател бежал к нам!» Шлапак немного подумал и протолкнул лодку вперед. Она вновь стремительно понеслась по течению.

На одном из речных порогов лодка перевернулась, и Фотий вместе с запиской утонул. Предатели всегда кончают плохо.

Начальник германской разведки Шульц сообщил агенту S-25: «Французы, да накажет их Бог, арестовали как простого шпиона принца Генриха Прусского. Он теперь в тюрьме под именем Отто Циммерман. Его величество кайзер просит освободить молодого принца. Поезжайте срочно в Париж. Принца нужно спасти». S-25 без промедления принялся за выполнение задачи. Он отправился в тюрьму, где содержался принц. Чтобы избежать излишних свидетелей, было решено организовать побег собственными силами. (По материалам Р. Букара.)

Шульц был в приподнятом состоянии духа. Он пожал руку фон Лауницу, еще раз с чувством повторил:

— Вы, мой друг, были правы: русский граф вполне предан нам. Теперь его следует использовать на благо фатерланда.

Фон Лауниц согласился:

— Да, это самая подходящая фигура по вызволению из плена нашего несчастного принца Генриха Прусского, командующего 7-й армией…

Дело в том, что любитель аэропланов и смертельного риска принц залетел на французскую территорию, мотор его аппарата забарахлил недалеко от Парижа, и Генрих с большим трудом сумел приземлиться и чудом не погиб сам.

Высшие чины Германии решили: граф Соколов именно та фигура, которой можно поручить ответственное дело.

Соколова срочно освободили из заточения, проводили в баню и выдали новую офицерскую форму без погон, и форма очень шла сыщику.

Шульц пригласил Соколова к обеду.

На столе стояли в замшелых бутылках коллекционные вина, в серебряной вазе — фрукты. Шульц растянул рот в улыбке.

— Сегодня у нас обед на двоих. Угощайтесь, граф! Я терпеть не могу французские вина. Лягушатники ничего не умеют делать толком, даже детей. Вот поэтому у них и родятся французики. Ха-ха! Вот позвольте вам бокал трокенбееренауслезе. Вы знаете это вино?

— Это вино прекрасно.

— И это, граф, сказано слабо — вино несравненное! Много совпадений надо, чтобы появился этот чудный напиток: особые виноградники, осень с теплыми туманными ночами и сухими солнечными днями. Этот божественный напиток может жить сотни лет. Генрих Гюнтер, кронпринц фон Пруссен, угощал меня трокеном, изготовленным в 1777 году. Представляете? И вино не было прокисшим.

— Я имею честь быть знакомым с кронпринцем. Более того, в сентябре 1903 года Генрих, этот красавец блондин, тогда прекрасный шестнадцатилетний юноша, пригласил меня на подводную лодку «Форель».

Лицо Шульца вытянулось от удивления.

— Вот как? Да, да, какой-то русский здоровяк был вместе с принцем… Теперь я вспомнил: это были именно вы. Какой счастливый случай!

— Принц любит острые ощущения и передовую технику. В тот раз специально для императора Вильгельма мы совершили в Гаардене, это близ Киля, демонстрационный пробег в надводном и погруженном состояниях. Более того, на полном ходу произвели два выстрела минами по движущейся мишени. Первым стрелял Генрих, а вторым… вторым ваш покорный слуга. — Улыбнулся. — Одна мина щит разнесла в щепки.

Шульц блаженствовал. Было ощущение, что Соколов сообщил ему самую замечательную новость на свете. Гений сыска недоумевал: «Почему этот хитрец расцвел от счастья, будто кайзер сватает за него любимую дочь?»

Шульц что-то напряженно обдумывал, он переменил тему разговора. Генерал спрашивал о новинках военной техники, о моральном состоянии русских войск, о настроениях при дворе и обществе, об очередях за продовольствием и забастовках, об отношении общества к убийству Григория Распутина.

Накрыли стол. Шульц был воплощенной любезностью. Он то и дело подливал вино в бокал гостя. После приветствий, внимательно глядя в лицо собеседника, загадочно произнес:

— Милый граф, скажите, вы хотели бы еще раз встретиться с принцем Генрихом?

— Об этом, мой генерал, можно только мечтать.

— Я, признаюсь, тоже мечтаю, чтобы вы встретились с принцем. Но сделать это нынче будет очень сложно, боюсь, почти невозможно. — Шульц задумчиво выбил пальцами по столу дробь. — Граф, мы полностью вам доверяем. На днях произошло печальное, я сказал бы, весьма трагичное событие для всей Германии и особенно для императорского дома. — Замолчал, вновь погрузился в раздумья.

Соколов, выдержав приличную паузу, любезно спросил:

— Какое событие?

Шульц тяжело вздохнул:

— Вы правильно заметили: обожаемый народом принц обладает бесстрашным характером и любит острые ощущения. На прошлой неделе случилась страшная беда. Генрих летел на аэроплане к Парижу. Цель была разведывательной, но принц приказал снабдить аэроплан шестью бомбами. На пути к Парижу аэроплан то ли испортился, то ли его подбили. Как удалось выяснить, Генрих приземлился и был взят в плен. Это тяжелейший удар для Прусской династии и всей Германии. — Шульц страшно разволновался, он долго сморкался в большой носовой платок, и его лоб покрылся потом.

Соколов сказал:

— Генриха надо или выкупить, или поменять на французских пленных.

— Германия готова отдать сотни, тысячи военнопленных за одного принца. Но, — Шульц пощелкал пальцами, — в этом деле есть некоторый нюанс. Генрих не назвал себя. Его арестовали как простого шпиона. Он содержится в парижской военной тюрьме под именем Отто Циммерман.

Соколов задумчиво качнул головой:

— Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что принца легче будет выкрасть, ибо у него общий с другими заключенными тюремный режим. Плохо, ибо содержат принца в скверных тюремных условиях и в любой момент могут расстрелять. С летчиками французы не церемонятся.

Шульца за твердость характера называли Железным. Однако на сей раз на его глазах заблестели слезы. Он забормотал:

— Именно так! Вы, граф, рассуждаете верно. Когда я думаю, что проклятые «красные штаны» — французы могут в любой момент представителя Прусской династии, принца Генриха, расстрелять как бродячую собаку, у меня от ужаса холодеет кровь. Император Вильгельм прислал мне срочную секретную депешу: принца необходимо у французов выкрасть, и как можно скорее. Вы получите денег столько, сколько захотите. Вы готовы совершить на благо великой Германии этот героический подвиг?