Олег Мушинский - Кронштадтский детектив

— Как пожелаете, — отозвался тот. — Шайтаном мавры дьявола прозвали. Когда и как тот глаз свой потерял — не доводилось слышать мне, а вот истории про камень этот, те по пустыне ходят — ужаснее не слышал ничего. Повсюду камень сеет зло… За урожаем ходит сам хозяин. Я лично видел города в пустыне, где не осталось никого. Султан египетский трех рыцарей нанял, чтоб камень увезли подальше из страны, да только на границе их всех перебили. Смертей принес сей камень больше армии людей.

— Полнейший вздор! — с презрением в голосе воскликнула донна Иоланта.

— Конечно, вздор, — спокойно согласился Ибрахим. — Да вот беда — сеньор действительно убит, и это всех его родных печалит.

Инквизитор понимающе кивнул и задумчиво потер подбородок.

— Итак, — подытожил он. — Я полагаю, похититель и убийца — лицо одно. Да вот не верю я, что дьявол возвернуть свой глаз утерянный пытался. А дом — как крепость, ночью тихо сюда бы простой смертный не вошел. Так стало быть: один из вас, коль не убийца, то точно вор.

Не успели домочадцы графа возмутиться, как раздался новый голос:

— Вон тот, в чалме, конечно, похититель. На рожу вы его бандитскую взгляните!

Инквизитор повернул голову. В дверях стоял темноволосый долговязый идальго, одетый по последнему слову мадридской моды во все черное с золотым шитьем и белоснежными кружевами. Черную шляпу венчало белое страусиное перо, на черных башмаках поблескивали серебряные пряжки. Украшенная перстнями рука покоилась на эфесе длинной шпаги.

— Дон Рамиро? — спросил инквизитор.

— Да. Я — дон Рамиро де Кантаре, также известный как Поющий Идальго, — с пафосом объявил гость и, видимо, чтобы ни у кого не осталось сомнений, пропел «Аве, Мария».

Прозвучало довольно похоже на кошачью серенаду. Инквизитор усмехнулся.

— Итак, злодей сыскался. Так, может, и пропажу вы найдете?

— Чуть погодя, — надменно бросил дон Рамиро. — Вначале в этом деле разберемся. Но прежде я со всем почтением принес бы дамам сожаления.

Что он и проделал, выразив соболезнования обеим доннам. Виконта он пропустил, да тот и не настаивал.

— Прошу меня простить, а кто из вас убийство обнаружил? — поинтересовался слуга дона Рамиро.

— Ах да, это — Клеменсо, — представил своего слугу Поющий Идальго. — Прошу любить и жаловать его.

— Я обнаружил труп, — сказал Ибрахим. — Часы как раз пробили полночь, по лестнице я в это время поднимался. Поднявшись, я не медля в кабинет прошел. Сеньор лежал вон там, сражен рукой убийцы.

— А за каким ты дьяволом шатался ночью по дому?! — резко бросил дон Рамиро. — Ты что же, призрак или дух какой?!

— Ну что вы, нет, сеньор, — невозмутимо возразил Ибрахим. — Я человек из плоти и из крови, а вовсе не бесплотный дух. Служу я дону благородному Ортуньо, он повелел прийти, и я пришел.

— Увидев же рубин — убил, — закончил за него инквизитор. — Да, полагаю я, что так оно и было. Покайся, сын мой. Господь наш милостив, простит тебе он грех.

— Корить меня вы вправе в медлительности только, — спокойно возразил Ибрахим.

— Тогда в нерасторопности и кайтесь, — предложил Клеменсо, проходя к месту смерти графа. — Но, если вас не затруднит, весьма подробно.

— Продолжу, если сеньорам интересно… Дела закончив на день, в саду я с саблей упражнялся. Внезапно дон Ортуньо из окна меня окликнул и повелел, чтоб я, закончив упражнения, к нему явился. Хотел он, видно, мне поручение дать. В последний раз тогда живым его я видел. Войдя же в кабинет, увидел мертвым. Сеньор лежал, в руке сжимая шпагу.

— Так дон Ортуньо с оружием не расставался даже в доме? — удивленно переспросил Клеменсо.

— Да. Он считал, что шпага придает ему и вид достойный, и облик благородный, — с усмешкой сообщила донна Бланка. — Комично выглядело это.

— Да как ты смеешь говорить такое?! — тут же взвилась донна Иоланта. — Ох, если бы тебя отец мог слышать…

— Он это слышал. И не раз…

Тем временем Клеменсо присел над местом гибели графа и с преувеличенным вниманием стал изучать пол.

— Нашел ты что-то? — осведомился Поющий Идальго, и все тотчас замерли в ожидании ответа.

— Кровь, — отозвался Клеменсо. — Да, полагаю, граф действительно пал здесь. Но чем сражен он был?

— Кинжалом, — сообщил Ибрахим. — С черной рукоятью, исполненной как будто змей с открытой пастью. За место языка — клинок, длиною в две моих ладони.

— Однажды слух меня коснулся, — сразу добавила донна Бланка, — что будто бы змеиными кинжалами владеют чернокнижники одни.

— Так ты уже и с нечестивцами свела знакомство?! — возмущенно воскликнула донна Иоланта.

Младшая сестра поморщилась, как от зубной боли.

— Я лишь сказала то, что люди говорят. А с чернокнижником, конечно, не знакома. Вот инквизитор наш почти что год мечтает с местным разрывателем могил сойтись в беседе о спасении души. Но даже он, насколько мне известно, топчется на месте.

— Ну, так уж и на месте! — возразил уязвленный инквизитор. — Святая Инквизиция не дремлет. Я обещаю вам, что, рано или поздно, его поймают и осудят!

— Не может зло избегнуть справедливой кары, — согласился Клеменсо. — А где сейчас кинжал?

Ибрахим недоуменно огляделся по сторонам.

— Я положил его на стол…

Все посмотрели на темно-коричневую поверхность стола, единственным украшением которой была массивная бронзовая чернильница. Клеменсо даже заглянул под чернильницу и чуть ли не обнюхал весь стол, но и так было видно, что орудия преступления на указанном месте нет.

— Ты можешь объяснить? — насмешливо осведомился инквизитор. — Но только на шайтана не ссылаясь.

— Нет, — честно ответил Ибрахим. — Кинжал я положил на стол, затем поднял тревогу и вернулся, писать записку доктору Филиппе. Просил его я к нам немедленно прийти, и с мальчиком отправил я посланье. Потом…

— Так, что за мальчик? — резко прервал его инквизитор.

— Поваренок.

— Поговорю с ним после, — объявил инквизитор. — Продолжай.

— Нет, погоди! — остановил его дон Рамиро. — Клеменсо, ты мне доложил, что тот сеньор, что под углом стоит, поклялся будто бы, что все здесь собрались. Мальчонки лично я не наблюдаю.

Виконт побледнел, потом порозовел, потом начал заикаться.

— Для слуг отдельный дом, — спас родственника хозяина Ибрахим. — Оттуда вход отдельный, но он был заперт… Я сам его открыл, чтоб слуги в дом прошли и факелами дом поярче осветили.

— А что же врач?!

— Он тело осмотрел и горькую догадку подтвердил. Хозяин мертв. Мы с Карлосом перенесли покойника в фамильный склеп. Он там, в саду, — мориск махнул рукой в сторону окна. — Ох, не замешкайся я там, возможно, и сумел бы отвести беду.

— Когда записку вы писали, кинжал еще был на столе? — спросил Клеменсо.