Борис Барабаш - Последний еврей из КГБ

В 1967 году, в ходе «шестидневной войны», израильская армия разгромила объединенные силы арабских стран. Годы провокаций, сотни советников и самое совершенное советское оружие, арабам не помогли. И это в год пятидесятилетия Октября! Советское руководство расценило цепь событий, как не случайность. Им было ясно, как божий день – налицо еврейский заговор. Мировой сионизм, и их пятая колонна в СССР – советские евреи, очевидно, планировали разрушить СССР улучшением жизни советских людей и победой Израиля в войне на Ближнем Востоке. Но их коварные планы были разоблачены! Партийным вождям оставалось только сделать выводы. И они были сделаны. Медленно, но уверенно евреям Союза усложняли жизнь. Они стали ненужными советской власти. Более того, опасными для неё. Выпускать их из страны было нельзя. Что скажет Запад? Что бегут из коммунистического рая? Арабские друзья советского народа также были в ужасе от перспективы выезда в Израиль тысяч новых репатриантов. Решено было евреев оставить в СССР, но при этом мстить им за то, что они евреи. Перед страной опять замаячил «еврейский вопрос». Лица (и всё остальное) еврейской национальности поначалу пытались доказывать, что подозрения в их нелояльности беспочвенны. Проводились митинги и собрания, на которых евреи клялись в верности СССР и клеймили экспансионистскую политику правящих кругов Израиля. Советская власть это приветствовала, поощряла и утверждала, что она им верит. Но жизнь для евреев становилась все тяжелей. Появились первые отъезжающие в Израиль. Сначала о них говорили шепотом, и смотрели, как на диковинных зверей. В районные комитеты партии вызывались секретари партийных комитетов, и там их заставляли вести более активную антисионистскую агитацию и пропаганду. Их карьера ставилась в зависимость от количества уехавших. Однако поток отъезжающих усиливался, и вскоре стал бурной рекой.

Каплей в этой бурной реке был и Давид Аксельман. Годы шли, жизнь уходила, надежды на улучшения в СССР рухнули. Власти опять стали «закручивать гайки». Только на этот раз, не в угоду идеологии, а на потребу пещерному антисемитизму. Давид устал бороться с Голиафом. Он решил уехать.

Связь с американскими родственниками Аксельман поддерживал всегда. Поэтому получить вызов в США не представляло большого труда. Начались сборы и оформление документов на выезд – процесс, достойный отдельного рассказа. Дочь Аксельмана с мужем и детьми жила в Харькове. Там они начали параллельную процедуру. Младший сын Давида Яковлевича, Миша, уезжал вместе с родителями. Одаренный с детства и достигавший всего легко, Миша, был разбалованным парнем. Родители, сами испытавшие в молодости голод и нужду, одевали его с иголочки, и не отказывали ему ни в чем. Правда, его отец старался быть иногда с ним суровым. Но очередные успехи в учебе и спорте растапливали эту суровость, как весеннее солнце снег. Мишка был светлым человеком. Его невозможно было не любить. Прощалось ему всё. Даже игра в карты.

В Одессе этот грех был, к сожалению, не редкостью. Большинство картежников были евреями. И так было всегда. В конце концов, всякий волен был использовать свои способности, как ему угодно. Но в советские времена карточных игроков подстерегали две большие опасности. Первая из них – долги. За них могли убить. Вторая заключалась в том, что за игроками внимательно следила советская власть. И не вся власть, а только не лучшая ее часть – карательные органы. Азартные игры преследовались по закону. Формально, следствие по делам об организации азартных игр вело МВД. Но на деле к профессиональным картежникам проявлял интерес всемогущий КГБ. Объяснялось это несколькими причинами. Одна из их числа – деньги. Государство интересовало, у кого они есть, и откуда. Ведь в игре вращались большие суммы, а людей, обладающих ими в СССР, официально было немного. Высокопоставленные партийные функционеры и их дети, элита творческой интеллигенции, вот, пожалуй, и все. Неофициально к ним примыкали подпольные цеховики и профессиональные картежники. В карты эта публика играла в среде себе подобных. Но профессиональных карточных игроков приглашали все. Они кочевали по стране. Лето проводили в Сочи, межсезонье – в Москве.

Во время игры и в ее перерывах, люди разговаривали. И это была вторая причина пристального внимания Комитета. Его очень интересовало, кто участвовал, и о чем говорил. Суммы выигрышей и проигрышей интересовали их меньше. Среди участников таких встреч, агентов КГБ хватало. Но наиболее объективную информацию «контора» могла получить только у приглашенных, профессиональных игроков. Для этого их нужно было завербовать. Делалось это просто – за ними какое-то время наблюдали, а потом брали с поличным. На допросе следователи вели себя с ними вежливо, и предлагали выбор: либо конфискация денег и тюремный срок, либо – сохранение денег и продолжение «трудовой» деятельности. Взамен требовалось немного – сотрудничество с КГБ. Большинство выбирало именно это. Комитет им содействовал и даже поставлял клиентуру. Заработки у «игровых» росли, и безопасность гарантировалась. Наступала почти райская жизнь! «Почти», потому что всё было бы неплохо, если б жульничать в игре, не было запрещено. Это отравляло всю атмосферу. Адские муки испытывал профи. Как хотелось ободрать «упакованного пупса»! Но, нельзя! Заратустра не позволял. Сказывалось это и на заработках, однако жизнь стоила того. Ведь, жадность фраера сгубила. А они были не фраера. Творческая мысль искала решение не долго, и выход был вскоре найден. Карточные шулеры отводили душу и пополняли свой бюджет в играх, не санкционированных государством. Одной из жертв такой игры и стал Миша Аксельман.

Когда сын проигрался впервые, Давид Яковлевич задействовал свои связи, и конфликт с долгом был улажен. Состоялся бурный разговор. Миша дал слово отцу больше не играть. Но к тому времени младший Аксельман уже попал в поле зрения настоящих игроков и их покровителей. Как-то к нему зашел старый друг, и предложил сыграть в кампании приятных людей. Миша поначалу отказывался. Ссылался на обещание, данное отцу. Друг не настаивал. Он только заметил, что приятные люди – новички, богатенькие лопухи из Москвы. Можно отыграть за их счет все старые долги, да еще и заработать. Дело стало решенным. Назначили время, место, и игра началась. В ее начале Миша крупно выигрывал, и готов был уже уйти. Но гости захотели отыграться, а отказывать в этом не принято. Игра возобновилась. Очень скоро Аксельман стал догадываться о том, что гости не такие, уж, и лопухи. А вскоре он понял, что игра – вообще ловушка. Но к тому моменту проигрыш составлял уже порядка 10 тысяч рублей. Автомобиль «Жигули» в то время стоил около 5,5 тысяч рублей. Игроки разошлись. Долг следовало отдать в течение трех дней.