Владимир Лопырёв - Эпик Московского уезда

— Господа, я попрошу вас ответить на несколько вопросов, — обратился Штольцен к соседям.

— Мы расскажем всё, что знаем! Нужно немедленно поймать негодяя, совершившего это ужасное преступление! — дама явно нервничала и говорила очень эмоционально. Веки её подрагивали, а тонкие белые руки никак не могли найти покоя. Похоже, она сталкивалась с таким происшествием впервые, от чего нервная система пришла в крайнее возбуждение. Конечно, причины для этого могли быть различными, и пристав отметил это для себя.

Терпеливо выслушав рассказ женщины, и выяснив, почему они с мужем обратились в полицию, Штольцен спросил:

— А как давно вы знаете своего соседа? Как часто вы его видели, когда и с кем?

— Появился он здесь где-то полгода назад, осенью, — сказала мадам, — Мы хорошо запомнили это, так как в этот день у нас с мужем как раз была годовщина свадьбы.

— Он приехал в коляске, и кучер помог ему выгрузить багаж, — добавил мужчина. — Вещей было немного: один большой чемодан и две закрытые корзины. Обычное дело для холостяка.

Было заметно, что муж старается во всём следовать своей супруге. В этой семейной паре первая скрипка принадлежала женщине.

— Так значит, ваш сосед был неженат? — спросил пристав.

— Нам так показалось. Конечно, мы не спрашивали его напрямую, но манеры у него были как у закоренелого холостяка.

— В чём же это выражалось?

— Он был довольно замкнут и неразговорчив. Да и просто ни разу словом не обмолвился о существовании жены, — ответила женщина. — И в его одежде, как впрочем, и во всём облике, чувствовалось отсутствие женской опеки.

— В конторе «общества» он зарегистрирован, как Чуприльцев Иван Александрович. Как вы думаете — это его настоящее имя? — продолжал пристав. — Может быть, он рассказывал что-то о себе в приватной беседе.

— Я же говорю Вам, он был немногословен, — воскликнула дама.

— Хорошо, хорошо, сударыня. Не волнуйтесь.

— Всё, что мы знаем о нём — это то, что он приехал из другого города, приобрёл в конторе в Петровском пассаже соседний участок вместе с дачей, построенной «обществом» и жил здесь уединённо, — более спокойно сказала женщина.

— Не обмолвился ли Чуприльцев случайно, что кто-то угрожает его жизни? Не было ли в его поведении чего-то странного?

— Нет, — решился высказаться мужчина. — Мы встречались в основном на улице, и если что мне и показалось, то это попытки Ивана Александровича не привлекать к себе внимания. Пройти в тени деревьев поближе к заборам. Он старался ходить по пустынным малонаселённым улицам. Но ведь это может определяться просто замкнутостью его характера.

Штольцен невольно перевёл взгляд на стену напротив письменного стола. Посередине, на том месте где, скорее всего, обычно должен был находиться книжный шкаф, располагался тайник. В этом не могло быть никаких сомнений. Он представлял собой нечто, похожее на небольшой сейф. Дверца его была распахнута настежь, и в нише хорошо виднелись две полки. Верхняя была пуста, а на нижней, в специальном креплении, лежала небольшая стеклянная трубка с двух сторон закупоренная винными пробками. Внутри трубки находился какой-то порошок, при более близком рассмотрении похожий на мелкие металлические опилки. Ничего подобного в своей жизни Иван Августович никогда не видел. А повидал он на своём веку всякого — и на войне, и уже работая в полиции.

— Видимо я вас уже замучил, господа, — произнёс он задумчиво. — Позвольте задать последний вопрос. Как вы думаете, почему Чуприльцев приобрёл дачу на самой окраине Новогиреево, рядом с болотом? Ведь это довольно неудобно — далеко от станции и от магазинов. Каждый раз ходить пешком — замучаешься. И не похож Иван Александрович на спортсмэна. Не вызывать же каждый раз извозчика.

— Простите, но мы и сами живём здесь, — вновь вступила дама, — И не считаем это неудобным. Нам нравится гулять в парке и по тихим улочкам посёлка. Особенно весной и летом. Вокруг столько зелени, цветов! А запахи! Вы чувствуете, как сейчас вокруг пахнет черёмухой? Божественно! Ну а болото — оно просто есть и всё. Это просто часть окружающей природы.

— Болото здесь не главное, — продолжил за ней муж. — Рядом находятся спортивные площадки, футбольное поле. Именно в Торлецкой дубраве собираются все спортсмэны посёлка. С тех пор, как Александр Иванович Торлецкий передал свой парк в пользование общества, мы постоянно ходим туда на прогулки. Ну а чтобы добраться до станции или магазина, мы можем воспользоваться конкой. Слава Богу, девятнадцатый век — прогресс.

Да, прогресс, думал Штольцен. Поистине, «век девятнадцатый — железный». Такого количества технических изобретений раньше не было. Машины из металла заменяют человека. Вместо десятков людей может работать одна машина. А вот хорошо это или плохо — покажет время. Не будем торопиться.

— Прошу прощения, господа, не смею вас больше задерживать, — сказал пристав. — Если у меня возникнут вопросы, я вас вызову в канцелярию. Но и вы, в свою очередь, если вспомните что-либо, имеющее отношение к делу, сообщите мне немедля.

Когда супружеская чета ушла, Штольцен оставил одного охранника сторожить тело, с другим принялся осматривать дом.

На первом этаже дачи находились: прихожая, гостиная, комната для гостей, туалетная комната и кухня. Из кухни имелся чёрный ход в сад, находящийся на обратной стороне дома. Яблони в саду были ещё не очень большими, но здесь же сохранились лесные деревья, и зелени было много. Штольцен отметил, что, при желании, можно через чёрный ход пройти садом к калитке, выходящей к парку, практически незаметно для посторонних глаз. Забор отделяла от Торлецкой дубравы только окружная дорога, опоясывающая посёлок.

Сама кухня имела довольно небольшие размеры, здесь находилась печь для приготовления пищи, посудный шкаф, стол и несколько стульев. Поскольку никакой прислуги у Чуприльцева не было, выходило, что здесь он хозяйничал сам. Тоже странно. Все холостяки, которых знал пристав (включая его самого), обязательно имели прислугу, которая готовила им и прибирала в доме. Странности в поведении убиенного всё накапливались.

Остальные помещения первого этажа не представляли особого интереса — обычный набор мебели и интерьер, который можно найти в десятках домов в Новогиреево. Диваны, столы, стулья, картины на стенах, шкафы возле стен — в этом девятнадцатый век ничем не отличался от предыдущих.

На втором этаже дачи, помимо осмотренного уже кабинета, была спальня с большой кроватью, зеркалом и бельевым шкафом. В шкафу несколько смен верхней одежды, рубашки, преимущественно тёмных тонов, картузы, длинное темно-серое пальто. В нижних ящиках было пять комплектов постельного белья. В общем, всё как у других. Ничего примечательного.