Наташа Полли - Часовщик с Филигранной улицы [litres]

Церемония закончилась. Почти все гости, встав со своих мест, потянулись в сторону буфета. Некоторые из них кланялись Таниэлю, а затем протягивали ему руку в белой перчатке для рукопожатия на западный манер. Небольшая окружавшая его толпа состояла главным образом из помощников господина Ито, а также нескольких путешествующих по Европе японских аристократов, вовремя услышавших о событии, что позволило им почтить его своим присутствием. Грэйс никогда в жизни не ощущала себя такой высокой.

Кто-то сел рядом с ней. Грэйс скосила глаза, чувствуя враждебность. Это так похоже на людей: прийти на огромный пустой пляж и установить свой шезлонг в двух футах перед лицом единственного уже расположившегося здесь человека. Мацумото приветствовал ее мимолетной улыбкой.

– На Гар-дю-Нор продавалась The Times. На шестой странице я обнаружил твоего мужа, и меня разобрало любопытство. Извини, что опоздал. Я ехал на поезде из Парижа в Берлин, и у треклятой штуковины вылетел поршень в двенадцати футах от границы. Довольно безобидная вещь, но нас не пропустили через границу, думая, что это был оружейный выстрел, так что поезд вернулся обратно.

Грэйс кивнула и сложила руки на груди.

– Он больше не мой муж.

– Что?

– Ну, видишь ли, он решил, что предпочитает жить со своим часовщиком.

Мацумото посмотрел ей в глаза.

– В таком случае я рад, что тебя все это больше не касается. Думаю, небезопасно находиться даже в одном помещении с Кэйта Мори. Так… ты поэтому в черном?

– Нет, моя мать умерла, – коротко ответила она. – Не суетись, я не расстроена. Она не была мне особенно близка, но, кажется, я наконец-то выполнила перед ней свой долг.

– Понятно, – пробормотал Мацумото.

– Я рада, что ты здесь, – сказала Грэйс. Фраза вырвалась у нее нечаянно, и она сглотнула слюну, ожидая, что он, как всегда, начнет ее дразнить, но Мацумото только кивнул. Он разглядывал толпу, вертя в пальцах свою запонку в виде ласточки. Закончивший школу в Англии и выросший на английской пище, он оказался выше своих соотечественников, и по законам перспективы казалось, что они находятся от него дальше, чем в реальности.

– Мне тебя не хватало, – сказал он наконец. – Мир кажется иным, когда некому стащить у меня мой лучший пиджак.

– Не понимаю, на что ты жалуешься. У тебя все пиджаки очень хорошие.

Он притронулся к петлице своего пиджака и сжал руки, чтобы не сказать лишнего.

– Итак… как у тебя теперь все складывается? Полагаю, ты вернулась к своему отцу?

– Да, – она заставила себя выговорить эту фразу, – я чувствую, что мне надо как можно скорее найти для себя работу. Дома мне не рады. Школа для девочек предложила мне собеседование на должность учительницы химии.

– Послушай, не делай глупости. Я рассказывал своему отцу о тебе в телеграмме, и он ответил, что будет счастлив, если ты приедешь к нам погостить. Он написал, что интересная женщина скрасит жизнь в нашем замке, особенно теперь, когда правительство в конце концов, кажется, передумало его сносить, – Мацумото задумчиво посмотрел на Мори, который, скрестив руки на груди, беседовал с Ито. У Ито был вид только что защитившего диссертацию аспиранта, утвердившегося в мысли, что теперь он может пуститься в самостоятельное плавание, и внезапно оказавшегося перед лицом своего старого наставника, буднично спросившего его о чем-то, чего он не читал.

– Я думала, у тебя есть сестры.

– Да, они любят заниматься составлением букетов.

– Боже милостивый!

– Отец смотрит на это точно так же. Он довольно эксцентричная личность. Носит галстук-бабочку.

Грэйс не могла не рассмеяться:

– Правда?

– Да. Совершенно чокнутый. – Мацумото наклонил голову. – Ну, так ты хочешь поехать со мной? Так ты хотя бы на время исчезнешь из Лондона.

– Я… думаю, Элис не захочет…

– Ну ее, Элис, – ласково произнес он. – Мы можем по дороге нанять для тебя компаньонку. Если ты считаешь, что тебе это нужно.

– Я не знаю, что…

– Великолепно, – заключил Мацумото. – Значит, все решено.

Грэйс все еще колебалась.

– Послушай, я тут недавно натворила глупостей, я действительно сделала нечто ужасное…

– Это было направлено против Мори?

Она кивнула.

– Этого человека следовало бы убить ради пользы человечества, пока он не потерял самообладания.

Грэйс изо всех сил старалась не заплакать на публике, но чувствовала, что у нее не получится сдержать слезы. Мацумото накинул ей на плечи свой пиджак и поднял его воротник, чтобы она спрятала в нем лицо. От пиджака пахло его дорогим одеколоном. Грэйс попыталась высвободиться.

– Не надо со мной нянчиться, Мацумото…

– Меня зовут Акира. Пожалуйста.

Она подняла голову:

– Хорошо, тогда я – Грэйс.

Он легонько улыбнулся и протянул ей руку. Она дала ему свою, казавшуюся совсем маленькой на фоне его руки. Вспомнив, что у нее огрубела кожа от постоянной работы с химикатами, она попыталась отнять у него руку, но он нежно обхватил ее обеими руками и склонил голову, глядя на нее весело и преданно. Грэйс сжала его пальцы и уже не выпускала их.

– Я должен был предложить тебе это раньше, – тихо сказал Мацумото.

Она снова прикрыла глаза свободной рукой.

– Ты говоришь, за двенадцать футов до границы?

– Да, там не хватало какой-то ерунды, болта в стержне или чего-то вроде этого. Бог знает, как он мог выскочить, это довольно-таки крупная штука. Оказалось, к счастью.

– Мне хочется уехать вместе с тобой, – сказала Грэйс.

Она видела, что недалеко от них Мори отошел от беседовавших людей и уселся в одно из кресел в первом ряду. Его поза была нелепой, и, хотя он всегда отличался скверной осанкой, теперь трудно было определить, является ли это следствием дурной привычки или оставшихся после операции шрамов. Мори достал из кармана какой-то предмет. Грэйс поначалу показалось, что это часы, но вещица была слишком мала. Он подбросил предмет кверху, чтобы на него упал свет от люстры. Это был тяжелый болт.

Мне хотелось бы выразить благодарность сотрудникам Университета Восточной Англии, прочитавшим книгу на первоначальной стадии работы над ней, и прежде всего Тале Уайт, настаивавшей на ценности и фантазии, и осьминогов, а также профессору Ребекке Стотт и ее замечательному семинару по литературе на исторические темы.

Кроме того, я очень признательна моему литературному агенту Дженни Савилл и Алексе фон Хиршберг, которые общими усилиями помогли превратить длинную и не всегда связную болтовню в историю.

Между тем, англо-японский фонд Daiwa предоставил мне возможность написать о Японии с позиции жившего здесь человека. У меня нет сомнений, что, будь у них шанс отправить меня пожить в Лондон викторианской эпохи, они бы непременно это сделали. Так что огромное спасибо Джейсону Джеймсу и всем сотрудникам Daiwa Pouse, а также Кацуя и Мицуру Шишикура и семейству Уэмото, согревавшим меня своей заботой во время моего пребывания на Хоккайдо и следившим за тем, чтобы я, во-первых, не надоедала медведям, а во-вторых, имела неограниченный доступ к фиш-энд-чипс.