Валерия Вербинина - Ласточкино гнездо [litres]

Опалин напрягся.

История стала приобретать совсем уж странный оборот.

– Ваш брат как-то объяснил происхождение денег?

– Нет. Он сказал что-то вроде того, что это гонорар за старую работу.

– Что он имел в виду?

– Понятия не имею.

– А чем он занимался, кроме того, что был архитектором?

– Ничем.

– И у вас нет никаких догадок…

– Там было слишком много денег, – мрачно сказал Иван Ильич. – Что бы вы подумали на моем месте? Конечно, если бы он их заработал честным путем, он не стал бы ничего скрывать.

– Резонно, – пробормотал Опалин, хмурясь. – Ваш брат отдал эти деньги бывшей жене?

– Насколько мне известно, он встретился с ней и озвучил сумму. Но Лиза захотела больше. Я избавлю вас от описания его разговора с ней, – усмехнулся Иван Ильич. – Поверьте, Максим был вовсе не глупым человеком, но когда судьба захочет кого-то погубить, она легко отнимет последние крохи разума. Я умолял его отступить, Вера плакала, но брат не желал ничего слушать. «Они мне заплатят» – вот все, что я от него добился.

– Они?

– Так он сказал.

– Я правильно понимаю, что после разговора с женой ваш брат пошел к людям, которые уже ему заплатили, причем хорошие деньги, за какую-то старую работу, и стал просить прибавки?

– Полагаю, так все и было.

– Где он с ними встречался?

– Он не говорил. Но мне помнится, что накануне того вечера, когда я увидел его с деньгами, Максим отсутствовал полдня или около того.

– Может быть, он ездил в Ялту?

– Не знаю. Может быть.

– Что было после того, когда он ушел просить прибавки? Ваш брат что-то сказал, когда вернулся домой?

– Он не вернулся.

В комнате повисло молчание.

Снаружи шаркал и шумел ливень. Где-то хлопала неплотно прикрытая ставня.

– То есть когда он попросил больше, его убили. – Иван мгновение подумал. – Покажите мне, пожалуйста, те деньги, которые он успел получить.

– Не могу.

– Почему? – Опалин оскорбился. – Вы что, думаете, что я попытаюсь их присвоить?

– Я не могу их показать, – терпеливо ответил Иван Ильич, – потому что они исчезли из его кабинета. Кто-то забрался в дом и унес их. Моя сестра всегда уверяла, что у нее очень чуткий сон, но тем не менее факт остается фактом. Окно в кабинете Максима было открыто, ящик выдернут из стола, деньги пропали. И не только они, кстати: кто-то унес его золотые запонки, портсигар и еще несколько памятных вещиц.

– Вам нужно завести нормальную сторожевую собаку, – проворчал Опалин.

– Приму ваш совет к сведению, – Иван Ильич наклонил голову и усмехнулся.

В комнату заглянула Вера Ильинична.

– Просто ужас, что там творится… Вам достаточно света?

Опалин поблагодарил ее, добавив, что все прекрасно, и хозяйка дома удалилась.

Снаружи загремел гром, и собака отозвалась из-под стола жалобным повизгиванием.

– Вы думаете, что вас обокрали те же люди, которые убили вашего брата? – спросил Опалин у хозяина дома.

– Я почти в этом уверен.

– А вы не думали, что его бывшая жена может иметь какое-то отношение к…

– К чему? К краже?

– Например. Узнала, что бывший муж погиб, вспомнила, что у него хранилась значительная, по вашим словам, сумма. Ну и…

– Нет, это не она.

– Почему вы так решили?

– Факты, знаете ли. В то время Лиза со своим новым мужем находилась в Симферополе. Кажется, это называется алиби. – Иван Ильич вздохнул. – Нет, конечно, я был бы не против, если бы ее уличили в чем-нибудь этаком и отправили в тюрьму.

– В допр, – машинально поправил Опалин, – сейчас нет тюрем.

– Вы наивное дитя, – промолвил Иван Ильич, качая головой. – Какая разница, как назвать явление, если суть его не изменилась… Назовите тюрьму хоть розой, она все равно розой не станет.

– Я не дитя. – Иван надулся.

– Знаете что, – неожиданно объявил хозяин дома, – мне хочется с вами покурить. Если вас не затруднит, вот там, в углу, лежит коробка…

– Тут только одна коробка, – проворчал Опалин, сориентировавшись по указаниям Ивана Ильича, – и для папирос она великовата.

– Все равно, несите ее сюда.

Когда через несколько минут Вера Ильинична вошла в комнату, она увидела, как ее брат и Опалин попыхивают сигарами, причем у агента московского угрозыска такой вид, словно он столкнулся с сигарами впервые в жизни.

– Ваня, твои гаваны… – пробормотала Вера Ильинична, растерявшись. – Ты же столько лет их берег!

– Пускай, Вера, пускай, – ответил брат, махнув рукой. – Для кого их беречь? Для этого, из рая… из райкома? Да ну.

Хозяйка дома с изумлением поглядела на Опалина и вышла.

– Должен сказать, я понимаю ваши опасения, – начал молодой человек после паузы. – Люди, которые убили вашего брата и без труда забрали деньги, которые ему дали… Вы подумали, что они могут вернуться. А в доме только вы с сестрой. И вы знаете, что не сможете ее защитить.

Иван Ильич вздохнул.

– Я кое-что вам не сказал, – проговорил он, нервно дернув челюстью. – Насчет сторожевой собаки. Так вот, она у нас была. Но в ночь, когда деньги исчезли, ей перерезали горло и кровью написали на стене: «Молчание – золото».

Опалин вытаращил глаза и, не сдержавшись, выругался.

– И да, вы правы, – как ни в чем не бывало продолжал его собеседник. – Я понимаю, что не смогу защитить Веру, если что случится. Поэтому я решил, что… Мы решили ничего никому не говорить, – поправился он.

– Но мне вы открылись, – буркнул Опалин. – Почему?

– Черт его знает, – Иван Ильич пожал плечами. – Вам не хватает манер, но, кажется, стержень у вас правильный. Понимаете, если у человека нет морального стержня, все остальное не имеет никакого значения.

Опалин насупился.

По молодости он терпеть не мог, когда его качества взвешивали и оценивали, да еще в его присутствии. И в то же время его не покидало ощущение, что собеседник своей характеристикой словно выдал ему орден.

– Вы докуривайте сигару, – сказал хозяин дома. – Бьюсь об заклад, такие, как у меня, вам еще долго не попадутся.

Окончание его фразы покрыл раскат грома, а через несколько минут в окна хлынул солнечный свет.

Гроза кончилась, и Иван Ильич бережно прикрутил фитилек керосиновой лампы.

– Ваува…

Он вынырнул из сна, как выныривают с глубины, и тотчас же ощутил, как его трясут за плечо.

– Ваня, вставай! – кричал кто-то смутно знакомым голосом. – Да проснись же, чтоб тебя…

Опалин открыл глаза.

Возле его кровати стоял Парамонов, и Ивану сразу же бросилось в глаза выражение лица начальника угрозыска: свирепое и растерянное одновременно.

Так выглядит человек, который упустил ситуацию из-под контроля; человек, который считал себя сильным и вдруг обнаружил, что вовсе не является таковым.