Ольга Михайлова - Вино фей [СИ]

— Как бы всё это врачевание не убило больную, — высказала опасение Черити. — Тем более, когда она увидит, что мисс Кассиди обошла её.

Флинн ухмыльнулся.

— Тут я вас успокою. Мисс Кассиди, как я понимаю, не имеет никаких шансов на завоевание сердца его сиятельства. Однако есть одно обстоятельство… Я услышал о нём недавно и не успел обдумать, но оно мне сильно не понравилось.

— Что это?

— Пропажа дневника Клэверинга.

— Да, он говорил, — кивнула Черити. — Кто-то, конечно, может проявить интерес к его личным делам, более того, думаю, девиц всей округи интересует, что о каждой из них думает его сиятельство, но он сам сказал, что не записывал туда ничего личного. Хоть разве кто из нас может прочертить чёткую грань между личным и публичным?

— А вы ведёте дневник, мисс Тэннант-Росс?

Черити покачала головой и усмехнулась.

— События моей жизни не настолько интересны, чтобы описывать их. А многое я вообще предпочла бы забыть. Я удивилась, когда узнала, что граф вёл дневник.

Флинн покачал головой.

— Я часто видел его у Фрэнка, но, насколько я замечал, там действительно не было ничего, кроме деловых записей.

— Но, может быть, кто-то хотел узнать именно о состоянии его дел?

— Зачем? Клэверинг не безалаберный джентльмен, вроде меня, — невесело рассмеялся кузен. — Он не швыряет свои вещи, где попало. А главное-то, главное… Пропажа дневника по времени абсолютно совпадает ещё с одним неприятным обстоятельством — изрезанным портретом в вашем доме. От Кингсбери Холла до Фортесонхилла — десяток минут езды по бульварам, и пять — пешком напрямую.

Черити только пожала плечами. Сегодняшняя история заставила её забыть о воскресной.

Совершенно обессиленная, Черити всё же дождалась, пока домочадцы разошлись по своим спальням. Леди Дороти осталась в комнате дочери.

В спальне Черити опять стоял странный запах — альпийского луга и весны. На подоконнике снова лежал букет полевых цветов. Черити махнула на него рукой.

Уже кутаясь в одеяло и пытаясь согреться, хотя в комнате было натоплено, она невольно вспомнила о треснувшем зеркале. Да, именно с того дня и начались беды. А то, что они во многом были вызваны нелепыми и непродуманными поступками Вирджинии, мало что меняло.

Черити понимала, что многое завтра будет зависеть от того, приедет ли хоть кто-нибудь из общества осведомиться о здоровье Вирджинии.

Если нет — это будет совсем уж плохо.

Лучи солнца разбудили Черити, когда пробило девять. Вскоре приехал Кардифф. Когда доктор вышел от больной, Черити не понравилось нахмуренное выражение его лица, но он ничего не сказал. За весь последующий день не было ни одного визита, никто не прислал справиться о самочувствии мисс Хейвуд. Даже Марвеллы.

Именно этого Черити и боялась. Семья перестала собираться на трапезы: каждый предпочитал есть у себя. Так прошло два дня — ничего не менялось.

Черити днём решила прогуляться, но не знала, куда пойти. Она была не Хейвуд, но кто знает, распространяется ли остракизм соседей на неё или нет? Если двери, скажем, дома пастора не откроются перед ней, это нанесёт ей болезненную обиду, и рисковать быть не принятой просто не хотелось. Впрочем, в последнее время ей самой расхотелось ходить к Стэнбриджам.

Черити направилась в модную лавку. Знакомый приказчик вежливо раскланялся.

— Все самые лучшие ткани разобрали к балу в Фортесонхилле, мисс Тэннант-Росс, но вчера приехала одна запоздавшая подвода, и там есть на что посмотреть, — подмигнул он и провёл Черити в соседний зал, где ещё один приказчик выгружал на полки штуки материи.

Черити жадно их оглядела. Да, некоторые, подлинно, радовали глаз. Какое счастье, что благодаря милой тётушке Марджери и своему выигрышу она теперь может ни в чём себе не отказывать! Черити мельком вспомнила проповедь отца Энджела, но только вздохнула о своей греховности, и снова начала перебирать ткани.

В новом модном журнале было несколько интересных фасонов, а если ещё немного изменить крой — получится необычно и весьма красиво. Тут Черити подумала, что с её стороны, наверное, бессердечно думать о нарядах, когда дома — беда. Да и как знать, понадобятся ли ей эти платья? Если всю семью больше нигде не примут…

Впрочем, она поспешила отогнать эти мрачные мысли. Шитьё всегда увлекало и вдохновляло её, помогало не думать о грустном, а рисовать заранее ужасы и страдать в ожидании их прихода она считала глупым.

Когда мисс Тэннант-Росс, счастливая новыми покупками, вышла из лавки, ей навстречу попался мистер Остин Стэнбридж. Черити заметила его издали, он тоже узнал её. Давая ему возможность уклониться от встречи, она отвернулась к витрине ювелирного магазина, но Стэнбридж не воспользовался этим, чтобы пройти мимо.

— Мисс Тэннант-Росс, доброе утро.

Черити чуть кивнула, давая понять, что узнала его.

— Доброе утро.

Она намеренно не сказала больше ни одного слова, но спокойно разглядывала Остина Стэнбриджа.

Сейчас он показался ей весьма заурядным, если не сказать — неинтересным. Черити поняла, что этому немало способствовало её общение с мистером Селентайном Флинном. Кузен, живой, красивый и остроумный, намного превосходил всех её светских знакомых, и в сравнении с ним все они теперь казались Черити серыми и потускневшими. Совсем серым стал и Остин Стэнбридж. Что она могла находить в нём?

Стэнбридж тоже разглядывал Черити — с новым и почти нескрываемым интересом. Эта девица оказалась совсем не лёгкой добычей. Что бы ни болтали в обществе, было ясно, что в ней что-то находит сам граф Клэверинг, её удостаивает беседой леди Рэнделл, а почти никого не замечающая мисс Клэверинг соизволила, и не раз, сказать о ней несколько весьма лестных слов. Разве это не странно?

Идею поволочиться за мисс Тэннант-Росс Остин давно отбросил, а с той минуты, когда рядом появился её кузен, полковник Флинн, — и вовсе забыл. С такими людьми лучше не сталкиваться — это было ясно. Но Остин Стэнбридж был подлинно неглуп и на вечере в Фортесонхилле внимательно пригляделся к поведению и манерам мисс Тэннант-Росс. Он знал, что она, дочь разорившегося аристократа, выросла приживалкой в доме разбогатевшего буржуа, и то, что мисс Черити вела себя так же, как мисс Клэверинг, нисколько не тушуясь, говорила с милордом Фрэнсисом и спорила с леди Рэнделл, немало удивляло его.

Не меньше удивляло и то, что её не одёргивали, а говорили с ней, как с равной. Между тем на равной ноге с леди Рэнделл и Клэверингами не был никто. Перед ними заискивали даже Кассиди, не говоря уже о Хейвудах и прочих Фортескью. Отец же Остина на его вопрос, почему ей это позволяется, сказал наистраннейшую вещь. Что-то вроде того, что эту девицу ждёт большое будущее.