Екатерина Бэйн - Протяни руку - и возьми [СИ]

— О Господи, — простонал счастливый отец, — Гвен, я тебя умоляю. Почему бы нам не поговорить нормально? Почему ты постоянно язвишь?

— Не знаю, — ответила Гвен чистую правду, — но знаю, что за столько лет ты мог бы к этому привыкнуть и не задавать подобных вопросов.

— Кто говорит, что я не привык? — осведомился мистер Фербенкс у равнодушного неба, — но иногда хочется отдохнуть от этого.

— Ты отдохнешь, — пообещала ему дочь, — скоро я уеду. У меня появилась цель поинтереснее.

— Тебе нравится новый дом? — задал вопрос отец, отчаявшись сдвинуть ее с излюбленной темы, — познакомилась со всеми его обитателями?

— С мисс Харгрейв точно познакомилась.

— Кто это мисс Харгрейв?

— Родственница Джека. Очень дальняя.

— Странно, — задумчиво протянул мистер Фербенкс, — впервые об этом слышу.

— Как? Тебя не познакомили с ней, папа? — воскликнула Гвен с очень изумленным видом.

Только очень малознакомый человек мог бы обмануться ее изумлением. Мистеру Фербенксу уже было все ясно.

— Перестань, Гвен. Я впервые слышу, что у Джека есть родственница по имени Харгрейв. Это женщина?

— Странный вопрос, — хмыкнула девушка, — вряд ли, есть на свете мужчина, которого называют мисс Харгрейв.

— Я не это имел в виду, — отмахнулся он, — я имел в виду, сколько ей лет. Она уже пожилая?

— Лет двадцать пять, — припомнила Гвен, — может, чуть больше. Не очень пожилая. Можно сказать, средних лет, еще не успела состариться.

— Слишком молодая, — проворчал отец, у которого были свои критерии возраста, — значит, Джек держит у себя родственницу? Ей что же, больше жить негде?

— Наверное, нет. А что, папочка, тебе это не нравится?

— У нее, наверняка, нет средств к существованию, — продолжал он недовольно.

— Зато у моего идеального муженька они есть. Как ты верно заметил, он ведь просто образец для подражания.

— Я ничего подобного не говорил, — запротестовал мистер Фербенкс, — и никогда так не думал. Не нравится мне это. Почему он не сказал мне об этом?

— Ну, это ты у него спроси, — хмыкнула Гвен, делая глоток чая.

После чего она сунула в рот дольку мармелада и с интересом посмотрела на отца.

— Бедный папочка, трудно смириться с мыслью, что теперь ты не единственный сидящий на шее мистера Лестрейджа. Не только тебе могли понадобиться его денежки.

— Ну, когда ты перестанешь попрекать меня этими деньгами! — обиделся он, — или тебе так хотелось оказаться на улице или в гувернантках?

— Какая из меня гувернантка, — отозвалась она.

— Да, вот именно. Так что, тебе не на что жаловаться. Ты пристроена.

— Мне есть, на что жаловаться, папочка. Но я не буду утомлять тебя внушительным списком этих жалоб. Это отнимет у тебя не один час.

— Не сомневаюсь, — отозвался он, — тем более, что я уже их слышал. Ладно, давай, наконец, оставим это. Сейчас меня волнует другое.

— Тебя так задело присутствие мисс Харгрейв?

— Мне это не нравится. Нужно поговорить с Джеком на эту тему.

— Уверена, после этого разговора он ее непременно выгонит, — фыркнула Гвен, взяв из вазочки печенье.

Мистер Фербенкс покачал головой и посмотрел на свою язвительную дочь необычайно сурово.

— Я хорошо знаком с привычками Джека. И поэтому я все-таки поговорю с ним. И тогда он будет вынужден выполнить мои условия.

— О-о, — протянула девушка, — иначе что?

— Иначе я найду на него управу.

Она приподняла брови, заинтересованная донельзя.

— И что ты сделаешь?

— Пожалуюсь его опекуну.

— Почему опекун должен возражать против присутствия в доме мисс Харгрейв?

— Потому что столь молодая особа…

— Ты сказал: «особа»? Ты считаешь ее неприличной?

— Я ее не видел, но не думаю, что она может причислить себя к приличным людям. Приличная девушка никогда бы не стала жить в доме молодого человека в полном одиночестве, даже если это ее дальний родственник.

— А если ей некуда деваться?

— Если уж он так хотел помочь ей, то мог бы просто выделить содержание.

— На мой взгляд это все глупости.

— Это не глупости, Гвен, это серьезные вещи. И ты должна это понимать. Уверен, его опекун сумеет убедить Джека в… неправильности его поступка.

— Каким образом? Ты имеешь в виду, он перестанет снабжать его деньгами? Оставь это, папочка. Ты забыл, что тебе это невыгодно. Как же тогда твои проценты?

Мистер Фербенкс поморщился. Это не приходило ему в голову. Особенно досадно было, что на это обратила внимание Гвен. Он знал, что если уж она и обратит на что-либо внимание, то только для того, чтобы вцепиться в эту тему, как бульдог в ногу грабителя и не разжимать зубов ни в коем случае.

— Но что же тогда делать? — спросил он больше у себя, чем у дочери.

Но она ответила, отправив в рот круглую конфету.

— Я скажу, что тебе надо делать, папочка. Терпеть, только и всего. Либо выбирать, что тебе нужнее: заставить Джека выполнить твое требование или выплатить проценты.

— Да что ты ухватилась за эти проценты! — воскликнул мистер Фербенкс в отчаяньи, — дались тебе эти проценты! Уже полчаса только и твердишь о них. Да, проценты важны для меня. Но не только для меня. Для тебя тоже. Рано или поздно все, что я имею, достанется тебе.

— Или то, чего ты не имеешь, — внесла ясность Гвен.

Мистер Фербенкс посмотрел на нее очень мрачно, но ничего не сказал. Спорить с дочерью было бессмысленно. Для этого следовало запастись изрядной долей терпения и знать такие слова убеждения, о которых он не имел ни малейшего представления.

— Ты допила чай? — спросил он скрипучим голосом.

— Почти. Потерпи немного, папочка. Скоро я уеду, и ты вздохнешь спокойно.

— Я не об этом. Просто уже поздно, твой муж начнет беспокоиться.

— Это вряд ли, — спокойно возразила Гвен, — он беспокоится обо мне столь же трепетно, сколь и я о нем.

— Пусть так, но ты не должна задерживаться и возвращаться домой затемно. На этом настаиваю я. Хотя возможно Джек пришлет за тобой кого-нибудь из слуг.

— Не думаю. Откуда ему знать, где я нахожусь?

— Ты не сказала ему, куда ты поехала? — мистер Фербенкс схватился за голову, — но Гвенни, так поступать нельзя!

— Почему?

— Да потому, что это просто ужасно. Ты являешься его женой, нравится тебе это или нет. И должны же быть какие-то обязанности.

— Например?

— Все, — сдался он, — все, хватит. Поезжай домой, Гвен. Никогда не думал, что доживу до такого.

— Правда? А я помню, что это именно ты выдал меня замуж, — она подошла к нему и поцеловала в щеку как ни в чем не бывало, — поздновато думать о последствиях. До свиданья, папочка.

Гвен помахала ему рукой и вышла за дверь. Мистер Фербенкс только руками развел. Его это удивляет? Давно пора бы привыкнуть к своеобразной манере дочери вести беседу. И знать, что она еще не раз напомнит ему обо всех ошибках, которые ему вздумалось совершить. И даже о тех, на которые он еще не сподобился.