Наталья Александрова - Призрак черного озера

И он стал делать все, что мог.

Колол дрова и топил печь, носил воду и делал остальную крестьянскую работу. Поначалу у него все это получалось плохо, но хозяйка, которую звали Ариной, ласково посмеивалась над ним и показывала, как нужно делать ту или другую работу, и скоро он всему этому научился.

А по вечерам он погружался в объятия своей прекрасной хозяйки, уплывая вместе с ней в далекую и прекрасную страну, где цвели невиданные цветы и зрели плоды неземной сладости.

В объятиях Арины он забывал обо всем — о неудачном французском походе императора Наполеона, о своих погибших друзьях, о том задании, которое поручил ему адъютант императора.

Однако перед тем, как забыть все это, прежде чем Арина глухим, волнующим голосом звала его спать, он записывал в той книге, которую нашел среди московских трофеев, все то, что еще помнил — подробности похода, подробности сражений, в которых участвовал, подробности своего путешествия через лес к тому озеру, где он со своими спутниками утопил московские сокровища.

Он записывал все это в книге, переплетенной в тисненую кордовскую кожу, в книге с бронзовыми уголками и золотыми застежками, и убирал эту книгу в бронзовую шкатулку.

Матвей ехал за невзрачной машиной подозрительного кинолога, стараясь не слишком приближаться к ней, чтобы не намозолить глаза и не засветиться.

Пока они ехали по центральным районам, это было нетрудно. Труднее было не потерять серую «хонду» Лены в густом транспортном потоке. Но потом она свернула с Петроградской стороны на Аптекарский остров, где движение было не таким плотным, и Матвею стало трудно оставаться незамеченным.

Правда, это продолжалось недолго: серая «хонда» свернула с улицы и въехала в ворота небольшого парка, в глубине которого размещалось довольно большое одноэтажное здание боулинг-клуба с рестораном, тренажерным залом и сауной.

Матвею пришлось выждать, чтобы остаться незамеченным, поэтому, когда он подъехал к парковке рядом с рестораном, женщина в куртке с капюшоном уже припарковала свою машину и шла к дверям ресторана.

Матвей забеспокоился.

Он въехал на парковку, поставил машину на свободное место и заглушил мотор, однако в это время от здания клуба подошел здоровенный детина с бритой наголо головой.

— Ты куда свою тачку поставил? — заорал он, заводясь с полуоборота. — Ты же мой «ягуар», на фиг, заблокировал! Мне же будет не выехать! А ну, мотай быстро отсюда!

Матвей беспокойно оглянулся на Лену. Она уже открывала дверь.

Вера прикоснулась к его руке и проговорила вполголоса:

— Не нервничай, разбирайся тут, ставь машину, а я пойду за ней, чтобы не потерять из виду…

— Только будь осторожна! — ответил он. — Я постараюсь поскорее закончить и догоню тебя!

Вера распахнула дверцу и, выскочив из машины, быстро зашагала в ту сторону, куда только что направилась подозрительная женщина. Она уже исчезла за неприметной дверью — видимо, это был служебный вход ресторана. Вера выждала пару секунд и скользнула следом.

Она оказалась в полутемном коридоре, куда выходило несколько дверей. Из дальнего конца коридора доносились приглушенные голоса и негромкая музыка. Оглядевшись и не увидев Лену, Вера двинулась на эти звуки. Она прошла уже половину коридора, как вдруг одна из дверей со скрипом приоткрылась. Вера обернулась, но не успела никого разглядеть — на ее голову обрушился сильный удар, и она потеряла сознание.

В полутемном зале ресторана было малолюдно.

Двое солидных мужчин о чем-то вполголоса разговаривали, попивая виски из тяжелых стаканов, толстый дядька средних лет в льняном пиджаке с аппетитом уминал лобстера. В глубине зала за роялем виднелся элегантный силуэт пианиста — он тихо наигрывал одну из композиций бессмертного Дюка Эллингтона.

Молодая женщина в темной куртке с капюшоном пересекла зал, села за угловой столик, положила на соседний стул объемистую сумку и молча уставилась на пианиста.

К ней тотчас же беззвучно подошел вышколенный официант, но она отмахнулась от него, проговорив:

— Позже!

Официант безмолвно удалился, а женщина, перехватив взгляд пианиста, помахала ему рукой, как старому знакомому.

Тот невольно вздрогнул и сфальшивил, чего с ним не случалось многие годы. А женщина жестами показала, что хочет с ним поговорить.

Тогда пианист закончил пьесу, поднялся из-за инструмента и, опираясь на трость, неторопливо удалился в сторону двери с надписью: «Только для персонала».

Женщина встала и быстро пошла за ним.

Они оказались в коридоре.

Пианист толкнул первую дверь и вошел в маленькую, скромно обставленную комнату. Пропустив женщину внутрь, он закрыл за ней дверь и только тогда окинул пристальным, изучающим взглядом.

— Так вот ты какая… — проговорил медленно, с расстановкой.

— Ты разочарован? — Она усмехнулась.

— Скорее удивлен. Я думал, что ты… посолиднее, что ли. Но это все лирика. Ты принесла шкатулку?

— А ты принес деньги? — ответила она вопросом на вопрос.

— Принес, — он опустился в кресло, поставил трость между ног, положил на нее ладони и посмотрел на женщину в упор. — Но прежде я должен увидеть. Я должен убедиться, что плачу деньги не зря.

— Законное желание, — она придвинула стул к низкому журнальному столику, села, положила на колени сумку.

Разница между ними была видна даже в том, как они сидели: он — тяжело провалившись в кресло, опираясь на трость, она — на самом краешке стула, в любой момент готовая вскочить и броситься в бой.

— Думаю, ты понимаешь, — проговорила она, предостерегая, — понимаешь, что не стоит пытаться кинуть меня? Самая опасная ошибка — это недооценить своего противника. Ты ведь знаешь, кто я по профессии. Ты знаешь, что убить человека для меня ничего не стоит, что я только что по твоему заданию убила четверых, и все — не тебе чета… так что, думаю, ты не будешь делать глупостей!

— Конечно, — пианист тяжело вздохнул. — Куда уж мне… мы с тобой играем в разных лигах, ты — профессионал, а я — даже не любитель, а так, совершенный дилетант… ну ладно, покажи же мне ее!

Она расстегнула сумку, достала из нее шкатулку, поставила на столик.

Он задышал тяжело, взволнованно, положил руки на шкатулку, погладил ее, как живое существо, затем откинул крышку, достал книгу в кожаном переплете. На мгновение прикрыл глаза, преодолевая волнение, и произнес едва слышно:

— Если бы ты знала, что это такое… впрочем, откуда тебе знать!

— Да уж, откуда мне знать! — повторила она, скрывая насмешку. — Ладно, дядя, потом будешь пускать слюни, сначала расплатись с девушкой. Я хорошо поработала и жду своих денег!

— Да, конечно! — Он положил книгу обратно в шкатулку, медленно, тяжело поднялся, опираясь на свою трость. — Одну минуту, деньги здесь…