Валентин Лавров - Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова

— Я обещал Зинаиде, что она до суда будет освобождена из-под охраны, и я своего добьюсь. Хотя бы к самому Государю пришлось обращаться.

Мартынов оставался невозмутимым:

— Это ваше дело, граф! Будет предписание — пойдёт домой, а сейчас конвой доставит её в Лефортово. Ну да ладно о пустяках, дело вас спрашиваю: неужто станете с Распутиным в «Яре» гулять.

— А почему нет? Он хотя и сумасброд, и юридического факультета не кончал, но человек во многом необычный, симпатичный, крайне добрый. Попрошу его помочь освободить Зинаиду, он мне не откажет. Собственно, вся эта история началась благодаря Распутину. А тебе, Александр Павлович, что, завидно? Тогда поехали вместе.

Мартынов без тени юмора отвечал:

— Нет, кто-то должен пребывать на службе на благо Отечества. Возьмите мой мотор, Аполлинарий Николаевич, пусть шофёр отвезёт вас в «Яръ».

— Не откажусь!

Мартынов подошёл к дверям, крикнул:

— Конвой!

Тут же появился начальник конвоя, молоденький прапорщик:

— Что прикажете?

Мартынов громко сказал:

— Арестантку Зинаиду Дитрих доставите в Лефортовскую тюрьму!

Из соседней комнаты раздался плачущий крик Зинаиды:

— Обманщики! Обещали отпустить до суда!..

Соколов прошёл к Зинаиде. Она с ненавистью сквозь слёзы взглянула на сыщика:

— Не думала, что Соколов — такой же лгун, как и остальная полицейская свора!

Соколов негромко произнёс:

— Только одну ночь, сударыня, переночуйте в своей девяносто второй камере, а завтра… завтра утром пойдёте домой.

Зинаида перестыла рыдать, с надеждой взглянула в глаза Соколова:

— Правда, Аполлинарий Николаевич? И простите меня…

Соколов сел в начальническое авто и покатил в загородный «Яръ».

Гений сыска скрыл от начальника охранки, что на этот загул он ехал ради службы. Во время последнего пребывания в Петрограде Джунковский сказал: «Аполлинарий Николаевич, сейчас в Москве гостит Юсупов-младший. Живёт он у отца, который спит и видит стать главноначальствующим Москвы и главным начальником Московского военного округа. По моему мнению, Юсупов-старший — человек славный, добрый, но совершенно негодный для подобной службы. Если Адрианов слаб как градоначальник, то его следует заменить, а не создавать двоевластия. Надеюсь, Государь не подпишет это назначение.

Если, граф, тебе представится случай встретится с Феликсом-младшим, не избегай этого. Я получил некоторые сведения, что папаша ратует за погром иностранцев, проживающих в Москве. Ему кажется, что это самый верный путь добиться симпатии московской черни. Постарайся что-нибудь выяснить. И ещё — нечто подозрительное. Юсупов-младший последнее время пытается сблизиться с Распутиным. Это очень странно, ибо до последнего времени Юсупов-младший не скрывал своего отвращения к Григорию. Коли интересные сведения получишь — сообщи лично мне, минуя Мартынова».

Именно обещание Распутина, что будет Феликс Юсупов на гулянке в «Яре», заставило Соколова держать путь в этот ресторан.

Соколов вышел в тихий переулок, с непонятной самому печалью оглянулся на светившийся огнями дом торговца фруктами Бормотова.

Улицы были пустынны. В небе мелкими, но яркими изумрудинками холодно светились далёкие, страшные своей тайной миры. Да что нам их тайны, нам у себя их хватет.

Соколов сел сзади, на удобное кожаное, слегка промявшееся кресло. Шофёр зажег фары, вырвал жёлтым лучом булыжную мостовую, дал газа.

Сыщик перекрестился, облегчённо вздохнул:

— Слава тебе, Богородица, распутали сложное дело! Не оставляй, Царица Небесная, меня и впредь.

Пришёл час театральных разъездов. Улицы вновь оживились движением.

Возле «Яра» жизнь кипела вовсю. То и дело подлетали лихачи на рессорных, мягко покачивавшихся колясках. Со скрежетом тормозили автомобили. Два рослых бородатых швейцара то и дело сдёргивали со своих голов расшитые галуном фуражки, низко, словно артисты на сцене, кланялись:

— Милости просим в наше замечательное заведение!

Красиво одетые дамы, стройные важные господа исчезали за предупредительно раскрывавшимися тяжеленными дверями.

Соколов вошёл в громадный зал лёгким, словно летящим шагом. Голод он испытывал совершенно ужасный — с утра во рту маковой росинки не лежало.

Фока Спиридонович, метрдотель, с круглым выпирающим из-под фрака пузом, подкатил к почётному гостю, расшаркался:

— Счастливы видеть вас, ваше сиятельство, и потрафлять со всем своим усердием-с! И Фёдор Иванович, и Григорий Ефимович, и прочие благородия вас давно ожидают. Вон, вдали отсюда, к эстраде ближе. Позвольте Вас проводить, чтобы какая сволочь с подносом от усердия на Вас не налетела.

— Юсупов-сын тоже гуляет?

— Никак нет, они нынче не появлялись. Что особенного желаете кушать?

— Прикажи стерляжью уху сварить!

— На шампанском редерере [3] сорт шампанского не побрезгуете? Самолично бегу на кухню — одна нога здесь, другая уже там! Поварам прикажу и сам трижды подгоню. А вы, ваше сиятельство, Аполлинарий Николаевич, пока позвольте себе водочки выпить под закуски — холодные и горячие. А там ушица в самый аккурат и поспеет-с! — Ткнул пальцем в сторону лакеев, застывших вдоль стены: — А эти три номера нарочно дежурят для вашего стола.

Шаляпин облапил Соколова, ласково прогудел:

— Давно не встречались, Аполлинарий Николаевич! Только и слышно: «Невероятные подвиги гения сыска!»

— Это всё фантазии газетчиков. Готовы из простого сыщика сделать Геракла! А в жизни, как в любви — всё проще и жёстче.

— Не согласен с тобой, граф! Народу нужны герои — для доброго примера. Сейчас, поди, опять вернулся, граф, после раскрытия какой-нибудь ужасной истории?

— Да, Фёдор Иванович, но о службе во время отдыха говорить не люблю.

Распутин опрокинул в себя мадеру, встал из-за стола, потянул за рукав Шаляпина:

— Ну-кась, Федя, отойди! Жажду графа бесстрашного облобызать! — Большими, выразительными глазами посмотрел на Соколова. — Спасибо, что пришёл. — Вздохнул. — Горе, понимаешь, ужасное — погубили мою ненаглядную Эмилию. На святое существо руку подняли! — Погрозил в потолок пальцем: — Злосмрадные шакалы, лайно собачье, падёт гнев Господа на ваши головы!

Тут же суетился вечный прилипала Распутина Николай Соедов. Он подкрутил кончики крошечных усиков и протянул руку:

— Позвольте, неустрашимый вы наш герой, приветствовать вас путём рукопожатия! А мы вас заждались. Только и выпили по рюмке…