Юлия Нелидова - Дело о сорока разбойниках

– Нет, я пришел поймать негодяя, что, вы говорите, колит вас луноверином, – отчего-то сконфузившись, проронил Иноземцев.

– Вы смеетесь?

– Нет, ничуть.

– Послушайте, доктор Иноземцев, я побежден, я проиграл. Вы победили. Вы довольны? Вы выставили меня сумасшедшим… с этим своим луноверином. Более того, судя по тому, какое у него действие, а я читал ваши парижские статьи, их переводили для «Санкт-Петербургских ведомостей», я впал в зависимость от него. Я теперь несколько дней без укола… Вы явились, чтобы видеть меня уничтоженным, чтобы закрепить чувство торжества над человеком, который напрасно, как вам кажется, засадил вас в желтый дом.

– Чушь, – ответил Иван Несторович и подошел к лампе, чтобы потушить ее. – Я не колол вас.

– Господи, ну сделайте что-нибудь! Это нестерпимая мука, я точно без воздуха…

– Я для этого здесь, – сказал Иноземцев и скрипнул фитилем, погрузив палату в темноту.

Он уселся на место, что давеча покинула сестра милосердия, уронил локоть на тумбочку, рядом опустил оружие и стал ждать. Потом взял, переломил ствол, пальцем проверил, все ли патроны на месте.

– Что вы делаете? – дрожащим голосом спросил Дункан.

– Буду стеречь ваш драгоценный сон и ждать, когда он явится – тот в черном костюме, из-за которого у меня теперь во все лицо зияет шрам.

Дункан запыхтел шумно, заворочался.

– Довольно, Иноземцев, комедию ломать, принесите шприц с вашим этим лекарством, – нетерпеливо бросил он и сильнее дернулся в ремнях; кровать заходила ходуном. – Ну, что вы хотите взамен?

– От луноверина нет лекарства. Это яд. Я ничего не хочу. Подождите еще день-другой, полегчает. Я буду сторожить вас, и уверяю, что поймаю негодяя.

Дункан вздохнул.

– Господи!.. А если я скажу, что в магазине Захо был живой тигр, вы тогда принесете мне этот свой луноверин. Последний раз!

– Последний раз только перед смертью. – Иноземцев стукнул в сердцах ладонью по столу. – Какой, к черту, живой тигр? Вы что же ради укола глумиться надо мной будете? То живой, то мертвый! То шкура, то нет! Уже смирился, что на меня по вашей милости все кругом глядят косо. Поздно на попятную идти. И замолчите, в конце концов. Наши голоса спугнут вашего обидчика, орудующего шприцем.

– С Юлбарсом ходил самый настоящий, живой тигр, его поймать не удалось. В пещере тогда бандиты без тигра были.

Иван Несторович аж вскочил и зажег лампу.

– То есть? – спросил он, медленно, шаг за шагом приближаясь к постели психиатра, чтобы лучше разглядеть его лицо.

– В Чимгане найдена шкура, – тяжело дыша, стал рассказывать психиатр, – и мне пришло в голову объявить всем, что тигра никакого не было, тем более что слухи имелись, что Юлбарс шкурой туземцев пугал. По приезде я тотчас рассказал об этом случае Тверитинову, тому идея понравилась, в тот же день он собрал всех, кто был в гостях у Захо, и велел хранить насчет зверя молчание, если кто спросит – во хмельном, винном бреду не признали, что то был ряженый басмач.

– Почему же я остался в стороне? – сквозь зубы выдавил разъяренный Иноземцев. – Почему меня не вызвали к Тверитинову?

– Потому что я уже объявил… там, в горах, что вам тигр привиделся. Так вышло… А Тверитинов и о бюловском звере, о гиене, о девчонке, от которой у вас мозги набекрень, знает. На ваш счет сразу запрос в Петербург сделали, как только вы тайно приняли магометанское вероисповедание…

Иноземцев закашлялся.

– Решили так и оставить, вас не привлекать, – закончил Дункан.

Минуту Иван Несторович стоял, точно гвоздями пригвожденный, потом за голову схватился и сделал отчаянный круг по палате.

– Это скверная шутка, Иван Яковлевич.

– Вы сами повинны. Зачем было к князю ходить и за Элен Бюлов просить? Мне за это влетело от самого государя телеграммой. Ведь, черт возьми, не было никакой девицы Бюлов! Не было, вы ее все-таки выдумали, я был прав, – прошипел Дункан, но тотчас тяжело вздохнул. – Теперь дадите укол, а?

– Ничего я вам не дам. И не я колол вас! Не смейте про меня так думать! – гневно бросил Иноземцев. Покружил по палате, точно зверь раненый, а потом остановился и добавил веско: – А знаете, что, господин Дункан. Оставайтесь-ка вы один на один с тем человеком в черном, что навещает вас. Если господь сжалится, придет он с очередной порцией луноверина.

И ушел, хлопнув дверью так сильно, что треснул наличник.

Не стал Иван Несторович в тот день гоняться за таинственным черным человеком, явно привидившимся в больном бреду Дункану, но в госпитале остался и еще три ночи после отдежурил со «смит-энд-вессоном» в кармане – чем черт не шутит. Днем он посещал Захо и Обухова, продолжая брать пробы крови. Морфин не давал бурой реакции, будто его и не было в крови пациентов. Ах жаль, из-за нападения Дункана не успел вовремя взять пробу крови Обухова. Путаница выходила. Только у Зубова морфий выявился, но доктор признался, что нет-нет да и делал инъекции, да еще и Дункану укол поставил. А у остальных-то Иноземцев не успел обнаружить ничего. Больные уже совсем поправились, эпидемия миновала. Даже Дункан, как и предвещал Иван Несторович, через два дня наконец перестал буянить, и по велению самого Иноземцева с него сняли веревки.

Бывший психиатр ни единого слова благодарности доктору не сказал, продолжая, видимо, внутренне считать его своим отравителем, и не почел себя обязанным извинения принести за изуродованное лицо.

Все это время Иноземцев пытался отыскать того самого паразита, что инфицировал кровь нескольких человек, по загадочной случайности оказавшихся в один день, а точнее, в один вечер, в одном и том же месте. И единственной здравомыслящей версией оставалось: что науке неведомый клещ, вошь или москит был перенесен с шерстью хищника, местом обитания которого были камыши Амударьи, а подле воды, как известно, завсегда неизученных паразитов полно, больше такой невидали взяться было неоткуда.

Он высказал эту идею Зубову. Отвел того в сторонку и тихо поведал о своих соображениях, не желая предавать огласке историю с тигром; уже если так получилось, пусть ташкентцы продолжают полагать, что у Юлбарса не было зверя, может, действительно эта невинная ложь, так долго мучившая Иноземцева, остальным принесла отрадное успокоение. Андрей Михайлович, прищурившись, поглядел на Ивана Несторовича не лишенным подозрительности взглядом.

– Ну, может, и были какие паразиты на этой… ммм… шкуре.

– Андрей Михайлович, ну довольно, известно мне все уже, известно, – прервал его невнятные речи Иноземцев и покачал головой. – И не совестно вам?

– Совестно, Иван Несторович, – горячо прижав руку к груди, отвечал доктор Зубов, – совестно. Но господин градоначальник велел молчать. Что тут поделаешь – приказ.