Юлия Нелидова - Дело о сорока разбойниках

Иноземцев не знал сна. Сначала себя бранил, потом инженеров стал ругать мысленно. Вот зачем понадобилось этот крюк делать, зачем не верят словам доктора? Отправились бы сразу к морю сему, не морочили бы Иноземцеву голову, который в расчетах да топографических тонкостях точно в лабиринте Фавна заплутал.

Дальше путешествие продолжилось по Амударье, на речном пароходе купца Макеева «Константин», который, узнав, что ученые едут исследовать заколдованный остров, взялся доставить экспедицию к его берегам. Иноземцев сгорал от нетерпения, ему казалось, что несшееся по течению судно со скоростью шесть узлов ползет, как улитка. До того сердце стучало, до того скорее хотелось увидеть, хоть издали, манящий, таинственный Барсакельмес.

Остров был пуст и гладок, как жостовский поднос. Еще не причалили, но с палубы можно было наблюдать тонкую полоску земли без единого холма. Весь путь купец из хивинского акционерного общества, уже третий год занимающийся в Аральске рыбным промыслом, удивлялся, что экспедиция была организована с целью поиска пещер.

– Где ж там пещерам-то быть? – говорил промышленник. – Гляньте, блин блином.

Сердце Ивана Несторовича упало, а потом встрепенулось, когда тот случайно обронил, что, быть может, вовсе не пещеру следует искать, а глубокий колодец, ведущий в подземелье. А ведь и правда, колодцев – и засыпанных, и действующих – много было встречено по пути через пески. Помнил доктор, что открыл тогда глаза и видел наверху кусочек голубого неба. А гелиографы ведь освещать пещеру бы смогли только при наличии солнечных лучей. Возможно, не в пещеру попал Иноземцев, а в самое настоящее рукотворное подземелье, которое было спрятано под этим серо-желтым полотном песков и сухих такыров размером двадцать верст на шесть.

Потерявший было надежду доктор, но воодушевленный вновь, едва «Константин» причалил к берегу, тотчас приступил к поискам, начал обследовать пески южной части острова, которые спускались к северной, превращаясь в такыры и солончак. До самого захода солнца ходил, невзирая на густой туман и порывистый, колючий ветер. Ученые отговаривали до утра потерпеть, но тот даже слушать ничего не желал, вооружился ручным фонарем, сухой ветвью саксаула и ушел – простукивать землю, в надежде найти вход в подземелье.

После ночи без сна посидел мрачнее тучи у костра, чуть согрел руки и снова приступил к поискам. Ученые предложили разбить остров между собой на квадраты, доктор поначалу согласился, поблагодарив за участие, но, ничего не найдя на своей стороне, а двигался он от южного берега к северному, принялся простукивать вслед за своими товарищами, перепроверяя и их квадраты. Управились за три дня, как раз купец из «Хивы» обещал за ними вернуться к субботе. Но Иноземцев не смирился, продолжал по острову как заговоренный ходить, нет-нет да и возвращаясь к костру, согреться. Пароход уже показал в закатном небе свою пыхтящую белым паром трубу, протяжный свист донесся по влажному воздуху, словно сквозь вату, а Иноземцев все не появлялся у палаток. А когда, удрученный, явился и сел на походный складной стул, проронил:

– Поезжайте, господа, без меня, я здесь останусь.

– Да, бросьте, Иван Несторович, мы вас не оставим. Довольно искать, – мы весь остров вдоль и поперек истоптали, нет здесь ни пещеры, ни подвала.

– Еще добрая половина, – возразил тот, хмурясь.

– Да что ж вы нам не доверяете совсем? Уж даже Максимович с нивелированием закончил.

Доктор не ответил, только с силой зубы сжал, глядя в землю.

– Макеев близко. Не станем же его второй раз за нами просить сюда добираться. Солнце село. Нет охоты четвертую ночь в этом жутком, богом забытом месте провести.

– Поезжайте без меня, – упрямо повторил доктор.

И только когда на берег сошел купец и часть его команды, когда ученые, которым не удалось уговорить Иноземцева сесть на пароход, заявили, что останутся тоже и уже готовы были Макеева отпустить, в Иноземцеве проснулись совесть и здравый смысл. Как нехорошо выходило – склонил добрых, отзывчивых людей себе на помощь Ульянку искать, ничего им про нее не рассказал, прикрывался все это время сокровищами, которые оказались всего-навсего миражом, – он уже в середине пути это понял, по пейзажам незнакомым, по тому, как долго шли. А теперь еще и артачился, точно дите малое.

Благодаря речному судоходству, до Чарджуя добрались быстро и с комфортом. Инженеры, видя, как расстроился и приуныл доктор, не найдя заветный клад, предлагали, пока окончательно не наступила зима, двинуться пароходом вверх по Амударье к предгорьям Кугитангтау и посмотреть сталактитовые пещеры, но тот отказался.

Все, довольно с него пустынь и степей, не хватало еще и гор, уж помнил он чимганские скалы и пулатханово плато – страшное зрелище. Тем более был абсолютно уверен, что гор на его пути никаких не попадалось.

– Это холмы и предгорья, с величием Чимгана не сравнить, – уговаривал Бенцелевич. – А пещеры – целые лабиринты.

– Только, говорят, хищников там не счесть, – отозвался капитан Чечелев.

– Это вам месье Мук понарассказывал? – засмеялся Бенцелевич. – Пугать мастак он русских да туземцев.

До Чарджуя оставалось несколько часов хода, солнце посылало на палубу согревающие лучи, на небе ни облачка. Так и подмывало инженеров на новые приключения, и их нисколечко не расстроило, что столько дней по мерзлой пустыне прошли, а вернулись ни с чем. В поисках кладов разных такое сплошь и рядом случалось, бывало, искатели годы теряли на поиски, а тут – всего лишь увеселительная прогулка. Зато геодезическую съемку сделали, теперь остров на карте можно новой, свежей линией обозначить.

Бенцелевич был настроен решительно и собирался непременно и безотлагательно пещеру Кап-Кутан проведать, где уж наверняка что-нибудь да сыщется, давно он на нее заглядывался.

– Нет там никаких хищников. Все это ваш заклинатель змей сказки сочиняет, прохвост, как есть прохвост, – продолжил он.

– Вам, Иван Несторович, еще, наверное, неведомо, но повадился в Ахалтекинском уезде ходить один француз, – начал капитан. – На расписном фургоне.

– Да не француз он, а ирландец, – прервал его Пузына.

– Это вы, Вениамин Сергеич, с мистером Гедоном путаете.

– Ну, бог с ним, будь по-вашему. А что француз? – спросил тот. – Почему заклинатель змей?

– Потому что он все по пустыне шныряет и гадюк местных отлавливает, – отозвался Чечелев. – Видели, у него специальных приспособлений сколько? Палки разные, щипцы. Должен признать, он довольно ловко собирает яд. Видел, как нажмет на голову змеи двумя пальцами – и во флакончик. Говорит, что сам яд этот пьет по капле в день, оттого в свои сорок так молодо выглядит. Маленький, сухонький, всегда улыбка до ушей и голос звонкий. На вид ему не более двадцати. Завсегда во фраке ходит. Наверное, чтобы импозантней казаться, когда представления туземцам со своими питомцами показывает.