Кирилл Еськов - Чиста Английское убийство

Мы — занесите это в протокол! — на существовании такого персонажа ничуть не настаиваем; но рассмотреть-то такую возможность, хотя бы теоретически, историкам, по нашему мнению, следовало давно. Вдруг у нас в том пансионе — не «Мышеловка», а хотя бы «Восточный экспресс»?

Читателей, предвкушающих, что вот сейчас-то мы наконец и займемся срыванием со «спец-коронера» покровов и «всех и всяческих масок», ожидает изрядное разочарование. По всему, что о нем известно (а известно не так уж мало), выходит, что пожилой сельский джентльмен Уильям Данби был служака — честный, но недалекий, ну или — недалекий, но честный; как, однако, ни расставляй тут акценты, интриган и заговорщик из него — как из бутылки молоток…

При этом дептфордское расследование он провел настолько криво и халтурно, что на той делянке просто не могла не расцвести пышным цветом разнообразная конспирология (равно несовместимая и с научным подходом, и с настоящим детективом). Вот пара характерных цитат: «Убийство расследовал не местный прокурор, а коронер королевы, который получил от Елизаветы письменный инструктаж, каким должно быть его „беспристрастное заключение“ (сохранился подлинник)»; «Елизавета приказала следователю признать Фризера невиновным, затребовала документы [расследования] себе и засекретила их. Что за интерес к заурядной пьяной драке?»

«Что за интерес» — вполне понятно: а как, по-вашему, должна реагировать королева на известие о преудивительной поножовщине между старшими офицерами своей секретной службы (да еще из обеих Контор сразу), в которой убит — и ведь как ко времени!.. — ключевой фигурант «находящегося на контроле» у нее расследования Тайного совета? Первая мысль: «Чего-то там мои шпионы химичат у меня за спиной!..», а первое, абсолютно логичное, решение — послать туда «разобраться на месте» своего человека , которому безусловно доверяешь; отстранив от расследования не только местные власти, но и — прежде всего! — те самые спецслужбы. Согласитесь: если бы расследование той «заурядной пьяной драки» (со столь незаурядной подоплекой) так и оставили в руках сонных местных констеблей — вот ЭТО как раз было бы по-настоящему подозрительно!

Особенно забавно, когда конспирология (как в процитированных опусах) накладывается на постсоветскую картину мира — в которой само понятие «общественной репутации» истреблено начисто, судебная власть любые решения принимает либо за взятку, либо по звонку начальства, а всевластные «спецпрокуроры» одним универсальным движением брови заставляют жюри присяжных публично расписаться под любой несусветной чушью… В этом аспекте любопытно сравнить постсоветских конспирологов с британскими: «Марло был вольнодумец, бунтарь, разоблачитель. Он был опасный человек, „чей рот следует заткнуть — whose mouth must be stopped“ [цитата из майского доноса на Марло — авт .] (…) Ключевые документы были тщательно сфабрикованы и сохранены в таком виде; свидетелей проинструктировали — чтО они видели; членов жюри подкупили. В паранойе Елизаветинского полицейского государства [ sic! — авт .] Большие Люди нагибали закон куда им надо. Так обошлись со многими, Кристофер Марло лишь самый известный из них (Trow, 2001: p. 250)». Обратите внимание: уж и государство там полицейское (это у Елизаветы-то, о майн гот…), и лекс там — не дура , а дышло, но вот присяжных всё равно приходится ПОДКУПАТЬ (вместо того, чтобы просто обронить им, проникновенно глядя в глаза, что-нибудь вроде: «Ну вы же понимаете, какая сейчас сложная обстановка в мире…»).

Так вот, насчет «коронер получил от Елизаветы письменный инструктаж, каким должно быть его „беспристрастное заключение“ (сохранился подлинник)» и «Елизавета приказала следователю признать Фризера невиновным». Документ этот и вправду сохранился (Англия же!..); приведем его здесь полностью — чтобы убедиться: ничего подобного он не содержит [17].

Итак, королева требует от Данби, чтобы тот срочно прислал ей протокол расследования; ну да, конечно же затем, чтоб его «засекретить» (расскажите это Лесли Хотсону, нашедшему его в обыкновенном городском архиве…). Дата запроса — 15 июня, тогда как само расследование (уж халтурное оно или нет — вопрос отдельный) состоялось и было оформлено 1 июня; интересный, однако же, «письменный инструктаж»… Далее: королева вовсе не «приказывает признать Фризера невиновным»; она просто желает, чтоб ей четко и однозначно доложили: самооборона там или нет? в смысле — подписывать ей помилование (по довольно-таки резонансному и скандальному делу), или как?.. И помилование действительно вскоре после того было ею подписано, в максимально короткий срок, предусмотренный для того законом: тут уже леди Одри, надо полагать, расстаралась. Обращаем, однако, ваше внимание на то, что это не было королевским помилованием : Елизавета лишь утвердила оправдательный вердикт жюри присяжных — чисто механическая процедура… Вообще очень, конечно, мешает конспирологам то жюри: 16 перечисленных поименно дептфордцев (из них двое — джентльмены), для которых лондонец Данби — не сват, не брат и ни разу не начальник, ни по какой линии.

Заметим, что сама эта идея: королева самолично и, что называется, «под протокол», отмазывает — нет, не своего фаворита, не чьего-то высокопоставленного родственника, даже не офицера своей «Интеллигентной службы», а — темного дельца, тупо вляпавшегося в мокруху, хоть бы даже и выполняя приказ (см. Риггс, 2004), поистине удивительна. Рекомендуем тут освежить в памяти блистательную реконструкцию Цвейга — как Елизавета хладнокровно стерла в порошок аж целого госсекретаря, Дэвисона, слишком точно исполнившего ее собственный полуприказ о приведении в исполнение смертного приговора Марии Стюарт…

Или вот часто подчеркиваемое обстоятельство: «Данби был другом Бёрли, а значит…»; да ничего это не значит! Королева отправила туда своего «спец-коронера» не алкая чьей-то крови (Бёрли, к примеру), а просто желая выяснить, что там произошло на самом деле — ибо в сказочку о случайной пьяной драке, разумеется, не верит ни на грош. (И вновь — Цвейг: «Обычно Елизавета до крайности любопытна, это едва ли не основная ее черта. Вечно ей нужно знать — и притом немедленно — все, что происходит в орбите ее замка, да и во всем королевстве».) И Данби не станет врать государыне в угоду «другу Бёрли» (если у того есть в этом деле свой отдельный интерес): он, как уже сказано, недалекий служака — но не идиот и не самоубийца; если же он доложил правду (ну, так, как он ее понимает…) — дружба его с Бёрли превращается в ту самую «избыточную сущность», отсекаемую «бритвой Оккама».