Кирилл Еськов - Чиста Английское убийство

Через некоторое время сэр Томас стал одним из технических организаторов тайных переговоров о приглашении на престол шотландского короля Иакова I (как «меньшего из зол» для Англии); курьером же у них там был — тот самый Поули, вышедший к тому времени в отставку. Сами понимаете: такого рода гешефты за спиной царствующего монарха (бездетной Елизаветы) — госизмена в чистом виде, путь в камеру пыток и далее на эшафот куда более верный, чем шпионаж военного времени в Испанских Нидерландах, и уж тут подельники должны доверять друг дружке как себе. Так оно и было — судя по результату.

Иной раз второстепенные эпизоды биографии характеризуют человека точнее, чем любые «психологические портреты». Так вот, когда Томас Уолсингем вышел в отставку, финансовые дела его семьи оказались столь плачевны, что он даже угодил ненадолго в долговую тюрьму Флит. А ведь человек уходил с генеральской должности в секретной службе, где в его распоряжении были огромные тайные фонды, никому по серьезному счету не подотчетные. Может, руки у него и были «по локоть в крови» (работа такая…), но что к тем рукам не прилипло даже шиллинга казенных денег — вызывает безусловное уважение. Не то, чтоб такое пуританство было в ту разгульно-ренессансную эпоху чем-то совсем уж из ряда вон (и Уолсингему-старшему, и Энтони Бэкону вообще случалось порой оплачивать операции государственной разведслужбы из личного кармана, а умерли они людьми вовсе не богатыми), но тут просматривается еще один серьезный мотив: сэр Томас, похоже, привык никогда не оставлять за собой никаких крючков , на которых его можно было бы потом подвесить …

Или вот Поули. В Кембридже он (в отличие от персонального стипендиата Марло) «учился на медные деньги» — сам зарабатывая параллельно на свой колледж. По окончании университета сразу получил завидное место (смог позволить себе снимать жилье за 40 фунтов в год — это очень много), потом стал секретарем Филиппа Сиднея — но, наплевав на карьеру, добился (огромными усилиями, действуя через жену своего патрона, дочь сэра Фрэнсиса Уолсингема) зачисления в «Интеллигентную службу». При «разводе» между Конторами рассорился с Робертом Сесилом: тот хотел перевести его на кабинетную должность в «МИ-6», не соответствовавшую его амбициям и заслугам. Вдова Сиднея (с которой он сохранил самые теплые отношения) к тому времени вышла замуж за графа Эссекса, так что в «МИ-5» его уже ждали с распростертыми объятиями; он, однако, добился приёма у самого Бёрли и вернулся (фактически через голову Сесила) на полевую работу в загранразведку… «Агент 007», как и было сказано: адреналиновая наркомания в тяжелой форме (как, похоже, и у Марло).

…Итак, настала пора кое-каких промежуточных выводов — в виде вопросов и проверяемых предсказаний. Как вы полагаете — кто всё-таки оплатил в конечном итоге тот самый счет (шекспировский «great reckoning»), из-за которого якобы разгорелся весь сыр-бор? Ведь счет этот существует (ну, во всяком случае, некогда существовал): известны вполне конкретные подробности — чего они там ели-пили (две литрухи красненького на четыре рыла, за полный-то день), а в коронерском отчете записано, что итоговая сумма была в пенсах (даже на шиллинг не нагуляли …): «…They could not be at one nor agree about the payment of the sum of pence». Ну а поскольку в британских архивах, как мы убедились, порой сохраняются самые удивительные бумаги (вроде тех счетов из университетской лавки) — мы настоятельно рекомендуем историкам, и в особенности — неомарловианцам, предпринять соответствующие архивные разыскания.

И мы предсказываем, что хотя приглашал компанию Фрайзер (Воэн пишет об этом вполне определенно — а вот в коронерский отчет это важное обстоятельство не попало, почему-то…), счет тот оплатил — Поули. Из тех самых 30 фунтов, выданных ему в королевской канцелярии. Потому что это несуразно много в качестве «командировочных» и смехотворно мало в качестве «премиальных» за заказное убийство старого товарища — а вот на оплату оперативных мероприятий будет в самый раз.

Хотя, с другой стороны, сама сумма в «30 серебряных монет» наводит на определенные мысли (черный юмор «Интеллигентной службе» был вполне свойственен). Ну и, в любом случае, наличие оперативных мероприятий само по себе не дает дополнительных аргументов ни в пользу версии Ликвидации , ни в пользу версии Эвакуации …

Основной документ, на который тут опираются историки, это протокол расследования, проведенного в Дептфорде утром 1 июня 1593 года личным королевским «спец-коронером» (Coroner of the Household, или Coroner of the Verge) Уильямом Данби. Нам кажется полезным привести его здесь полностью (благо он не так уж велик), ибо кое-кто из авторов занимательных конспирологических версий, похоже, так и не удосужился предварительно ознакомиться с фактологией [13].

Итак, картинка (нарисованная, напомним, совместными усилиями троих персон, которые, что называется, врут как дышат). Комната, стол (посередке?), кровать (надо полагать, у стены?), на которой развалился Марло, переругивающийся с собутыльниками «злобными словами». (NB: О том, что Марло при начале ссоры валялся на койке, упоминает и Воэн; отметить это чепуховое обстоятельство почему-то всем им казалось важным.) Фрайзер, Поули и Скерес сидят в рядок за столом («вышеупомянутый Фрайзер» посередине), все по одну его сторону (надо полагать, на общей скамье?), спиной к койке с «вышеупомянутым Марло», и что тот делает — им не видать. (NB: Странновато они расположились — что для игры (а по Воэну они как раз играли в триктрак), что для продолжения выпивона по окончании ужина: естественнее было бы всё же лицом друг к дружке; ну да ладно — может, у них там кроме той скамьи других сидений и не было.)

Марло же тем часом с койки вскакивает, «внезапно и в злобе своей» кидается на сидящего к нему спиной беднягу Фрайзера (который заблокирован между Скересом и Поули до того неудачно (или как раз — удачно?..), что даже и сбежать-то не может), «злонамеренно» выдергивает из ножен висевший у того на поясе кинжал, и «злонамеренно» же наносит тому две раны в голову: порезы по два дюйма. (NB: Что удары пришлись в голову — естественно: нападающий стоит, жертва сидит; где именно на голове те порезы, протокол умалчивает (при том, что сами раны описаны детально: «два дюйма длиной и полдюйма глубиной»); но, впрочем, если эти царапины Фрайзеру нанесли постфактум «свидетели»-сообщники, вряд ли они там прокололись по части правильной — то есть правой — стороны головы: все они там люди опытные и хладнокровные…)… До этого момента — картина правдоподобная, во всяком случае — без вопиющих несообразностей. А вот дальше — хуже.