Серж Запольский - Достояние Англии. Книга 2. Мёртвая рука капитана Санчес

Все трое тихо засмеялись. В костре оглушительно треснула ветка, посыпались искры. Они замолчали, и только нескончаемый стрёкот древесных лягушек пронизывал тишину.

– А ведь они поют о любви, – вдруг сказал доктор.

– Кто? – Не понял мистер Трелони.

– Да эти лягушки… Они поют о любви, и ведь кто-то им откликается в ночи и приходит на их призыв, – пояснил мечтательно доктор.

Сквайр посмотрел за плечо в темноту и сказал:

– У меня уже несколько минут такое чувство, будто кто-то смотрит мне в спину.

– Да перестаньте, мистер Трелони, – ответил доктор беспечно. – Кому здесь смотреть, кроме зверей?.. А они бояться огня. Берите пример с Платона и матросов – те давно уже спят. Только мы предаёмся мечта…

Доктор вдруг замолчал на полуслове, вскочил и схватился за шею, выговорив испуганно:

– Ой!.. Меня что-то ужа…

Не договорив, он свалился мешком рядом с костром, над которым взметнулись искры.

– Джордж, ложись! – крикнул капитан сквайру, рывком подползая к доктору и оттаскивая его из огня.

Но мистер Трелони уже вскочил, глядя на доктора испуганными глазами, и тут же упал рядом с ним, схватившись за щёку. Капитан голыми руками сбил с доктора пламя, откатился в темноту, выхватывая пистолеты, и яростно закричал:

– Аврал! Свистать всех наверх!

После яркого света костра он какое-то время ничего не различал, хоть и ожесточённо озирался по сторонам. Поэтому он не видел, как вскакивали с земли матросы, как они падали замертво, один за другим. Он только слышал их короткие вскрики. Не видел он и то, как сзади, со спины, к нему скользнула тёмная фигура. Он почувствовал только чьё-то прикосновение, жалящую боль в щеке и холод во всём теле.

Дальше он ничего не помнил.

****

Очнулся капитан на полу.

Он не мог пошевелиться. Казалось, что тупая боль неспешно течёт через всё его тело и утекает в пятки. Скосив глаза, он увидел лежащих доктора и сквайра. Больше никого не было видно. Капитан посмотрел на потолок, освещаемый из узкого окна-щели под самой кровлей – по деревянной его поверхности плыли в вышине птицы, празднично развернув крылья. Раздался стон.

– Это вы, доктор? – спросил капитан.

Губы были, как ватные, он несколько раз открыл и закрыл рот.

– Да, я… Где мы? – спросил доктор Легг: голос у него был хриплый и недовольный, как будто он не выспался и сердился от этого.

– Ещё не знаю, – ответил капитан и пошевелил ступнями.

– Кажется… Мы попали! – Застонал доктор.

– А что сквайр?

– Не шевелится… Он же меньше… Ему тяжелее.

– Нас усыпили… Каким-то ядом.

– Хорошо, не убили.

– Значит, мы им нужны.

– Надо шевелиться… Чтобы кровь расходилась, – сказал доктор.

Он стал двигать ногами, руками, крутить головой. Капитан тоже завозился, стараясь подползти к сквайру, наконец, ухватил его за край одежды и стал трясти. Сквайр застонал, открыл глаза и спросил:

– Я умер?

– Ещё нет. Но вам надо двигаться, – ответил капитан.

Он начал дёргать и тянуть мистера Трелони во все стороны. Скоро к ним подполз доктор, он взял руку сквайра и пощупал пульс. Сообщил:

– У меня пропал мой хронометр, но… Пульс слабый и редкий. И нам сейчас нужно… Молоко…

– Где остальные? И где Платон? – спросил капитан, переворачивая сквайра на бок – тот застонал и вяло дёрнул ногой.

Капитан отпустил сквайра и пополз на четвереньках по комнате, осматриваясь. Дополз до ковра на стене и отогнул его краешек – за ковром открылся проём.

– Эх, мать твою, – сказал он удивлённо

– Что? – Доктор перестал трясти мистера Трелони, который уже сам тёр свои руки и ноги.

– По-французски это называется «сортир», – ответил капитана. – Комнаты для исправления нужд и омовения… В Версале такие есть.

Тут загремел замок, дверь растворилась, и Платон с подносом в руках шагнул внутрь.

Дверь за ним закрылась. Джентльмены заговорили разом:

– Платон, где мы? И где команда? Нас взяли в плен?

– Сначала – молоко, – ответил тот, опуская поднос на пол.

На подносе стоял кувшин и чаши. Платон разлил молоко и раздал всем. Сказал:

– Мы попали в страну Зо… Я и сам мало что понимаю, но я говорю на их языке… Наши сидят в другом месте. Все живы… Я был с ними, потом сказал, что нужен здесь. Языку зо меня научила мать.

– Что за страна? – спросил капитан, возвращая чашу на поднос.

– О ней никто ничего не знает. Это же Гуэль-эр-Ришат…

От молока всем стало лучше. Капитан почти пришёл в себя и внимательно осматривался кругом. Он с удовлетворением отметил по убранству, что это «покои», а не «тюремная камера», хотя единственное окно, узкое и протяжённое, было забрано витиеватой решёткой. Потом капитан попытался придвинуть к окну то ли низкий стол, то ли высокое сидение, и с помощью Платона ему это удалось. Он залез на стол и, ухватившись руками за решётку, выглянул наружу.

– Ну, что там? – спросил сквайр с надеждой.

– Внутренний двор… Сад с водоёмом, – сказал капитан.

На стол взгромоздился доктор, тоже поглядел и сказал удручённо:

– Кажется, мы попали.

– Они тут, часом, людей не едят? – спросил мистер Трелони, в его голосе слышалась тревога.

Платон не ответил. Он сел на корточки у двери, положил локти рук на колени и безвольно повесил голову. Потом вытащил из-за пазухи свой амулет, посмотрел на него и снова убрал под рубашку. Мистер Трелони увидел ковёр на полу, опустился на него и устало вытянул ноги, прислонившись спиной к стене.

– Есть хочется, – сказал он. – Я не отказался бы сейчас закусить…

И тут загремел замок, и дверь распахнулась. Вошли чернокожие воины – высокие, мускулистые люди с короткими копьями. За ними появились две женщины, они, не глядя на пленников, расставили на ковре подносы с едой и вышли. Когда дверь закрылась, некоторое время стояла тишина, а потом капитан сказал:

– Эти копья наносят тяжёлые раны. Ножами воины не вооружены…

– Их женщины носят широкие накидки, – вторил ему доктор.

– Еды ужасно мало, – заметил мистер Трелони.

Еды, и правда, было мало – только фрукты, лепёшки, но все придвинулись к подносам и стали есть, словно не ели тысячу лет. Когда с едой было покончено, капитан сказал, поднимаясь:

– Пойду, посмотрю их сортир, мать его.

Он подошёл к ковру, отогнул краешек, просунул голову и вошёл внутрь.

Через некоторое время он вышел босой, в одних штанах, мокрые волосы его были распущены. Растирая воду по заросшему подбородку, капитан сообщил всем, улыбаясь:

– Там есть вода. Я помылся.

– Как помылся? – вскричали сквайр и доктор.

– Как в древних Помпеях… Я читал об этом в «Философских записках», – сказал капитан, он сел на ковёр, с удовольствием вытянув босые ноги. – Давайте я вам объясню.