Донато Карризи - Женщина с бумажными цветами

И он иронически поднял палец. Ему не хотелось говорить ей правды. На самом деле ему надо было довести до конца еще одно дело: своей истории ждала и женщина с бумажными цветами. Если бы он не приехал сюда, по ту сторону океана, он не смог бы вернуться к Ане и рассказать эту историю ей.

Исабель, казалось, удивилась:

– И после стольких лет, после всего, что вы пережили, чтобы передать мне письмо, неужели вам не хочется узнать, что в нем?

– Истина мне не важна, – безмятежно ответил Якоб Руман. – Я из тех, кому нравится ее себе воображать.

Дорогая Исабель, моя дорогая Исабель,

это письмо нашло тебя, потому что меня уже нет. Пришел день, и смерть меня таки настигла. Эти несколько строк – все, что осталось от меня.

Про меня станут говорить, что я пошел на войну, чтобы искупить свою бесчестную жизнь. Это неправда. Здесь я ищу свою смерть. Потому что тот, кто посмотрел ей в глаза, как я тогда, посреди океана, уже не может не бросить ей вызов. Странное дело: с одной стороны, испытываешь облегчение, оттого что ускользнул от смерти, а с другой – хочешь, чтобы она пришла. Кто сам не попробовал, тому не понять.

Будет справедливо, если ты узнаешь истину, которую и представить не можешь. Я давно должен был тебе сказать. Но не мог, не хотел. Мне не хватало мужества.

Гузман умирал.

Он тоже не мог тебе сказать. Просто не мог. «Все только раз. Только один раз». Помнишь? Если бы он сказал, то вынужден был бы прощаться с тобой каждый день. Он предпочел сделать это всего только раз.

Одним словом в письме. Одним именем. Он его уже выбрал… Выбрал, понимаешь? Потому что Гузман так и не дал имя горе.

А для него существовало только одно имя. Твое.

Чего-то еще недостает, тебе не кажется? Я хочу сказать, чего-то еще более окончательного, чем смерть… Недостает какой-то важной детали. Жеста. Сущей мелочи. Но мелочи важной. Как курение, к примеру.

Вот в чем истина. Наконец-то. Думаю, кое-кто меня простит. Но сначала – самое последнее.

Я виделся с Гузманом.

Я встретил его звездной апрельской ночью 1912 года. Судьба свела нас на борту гигантского корабля с гротескным названием, который отбыл в свое первое плавание из Англии в Америку. Завершиться этому плаванию было не суждено.

Быть может, он себе так все и представлял.

Когда я случайно обнаружил, что он тоже на борту, я решил, что он узнал, где ты, и плывет к тебе. Но когда я его увидел – увидел, в каком он состоянии, – то понял, что это не так.

Жить ему оставалось недолго. И он это знал.

И тогда я задал себе вопрос, почему он отправился умирать так далеко от своих гор, в сердце океана.

Ответ я получил, когда все стало погружаться в бездну.

На палубе я увидел человека – элегантного, недвижного, бесстрастного. Он спокойно курил.

В пальцах у него была сигара Рабеса, Гузман смотрел в одну точку куда-то перед собой. И по восхищенному выражению его лица мне стало ясно: именно этого он ждал, именно этого желал.

И я представил себе, что душа Гузмана сейчас заключена в последнем облачке дыма, она улетала вверх и оттуда смотрела на него и узнавала.

Узнавала плечистого человека – без страха, без единой мысли, наконец-то удовлетворенного. Ему предстояло еще долго целовать серебристую сигару. И предстояло дать имя ледяной горе.

Когда я впервые услышал историю Отто Фойерштайна, я подумал, что из нее можно сделать прекрасный триллер. Но я ошибался. История явна была выдержана в стиле нуар .

Думаю, излишне добавлять, за сто лет, прошедших после кораблекрушения «Титаника», никто так и не узнал, что за человек спокойно курил в ту ночь на палубе.

Прежде чем стать романом, история, в которой я попытался разгадать эту загадку, сменила много ипостасей. Она побывала театральной мелодекламацией, а великолепную музыку к ней написал Вито Ло Ре. Была сюжетом для кинофильма, долгим ночным рассказом на палубе корабля. Признанием в любви…

И другие события, которыми я населил эти страницы, имеют под собой реальную подоплеку. Но хотя я приглашаю вас узнать, что же происходило в Нью-Йорке 6 мая 1937 года, и даю совет посетить Китай и послушать, как поют горы, я остаюсь верен правилам Гузмана и не собираюсь открывать вам, насколько правдивы эти маленькие рассказы.

Единственная истина, которую я вам поведаю, такова: сражение в Доломитовых Альпах действительно имело место, итальянцы одержали победу над австрийцами между 12 и 16 апреля 1916 года. Монте-Фумо, Дым-гора – тоже не моя выдумка, она действительно была театром военных действий в те дни. Идеей невероятного совпадения дня рождения героя с днем гибели «Титаника» я обязан историку Джованни Льютци, моему прекрасному лицейскому преподавателю. Естественно, что все несовпадения и неточности – на совести ученика.

Чтобы составить небольшой сценарий времен Великой войны, мне пришлось покопаться в рассказах и воспоминаниях выживших и вернувшихся домой. Не всегда приятно читать о таких вещах, какие творили итальянские офицеры, чтобы заставить отряд пойти в атаку на верную смерть: они стреляли в голову произвольно выбранным в шеренге солдатам. Для устрашения остальных. После войн остаются памятники героям, но неплохо бы помнить и о тех, кто остался в тени и пользовался жестокими и бесчеловечными методами во имя и ради блага Родины.

Я отдаю себе отчет, что писать историю об искусстве курения в эпоху поборников здорового образа жизни – все равно что самому подставиться под стрелы возмущения. Но я торжественно еще и еще раз признаю, что курение – величайшее зло, а сам нижеподписавшийся уже давно бросил травиться никотином. Однако настаиваю на своем праве писать об убежденных курильщиках, неустрашимых самоотравителях, которые плюют и на смерть, и на политкорректность. Ибо ничто так не вредит здоровью благонамеренных, как свобода тех, кто рядом.

И наконец, я, как всегда, благодарю всех, кому полюбилась эта история. Но на сей раз моя благодарность распространяется и на тех, кто, как Гузман, будет ее рассказывать и пересказывать.

Оксюморон – стилистическая фигура, состоящая в соединении двух противоречащих друг другу понятий, логически исключающих одно другое. – Здесь и далее примеч. перев.

Папиросные или сигаретные гильзы используют те, кто покупает натуральный табак или выращивает его сам. Гильза представляет собой папиросу или сигарету с пустым резервуаром для табака. Табак набивают в гильзу специальным приспособлением, похожим на маленький шомпол.