Виктор Глебов - Жажда

– Петр Дмитриевич, это ужасно! Чтобы в наши времена, в самом конце девятнадцатого века люди устраивали самосуд – такое немыслимо! – Он тяжело вздохнул.

– Да бросьте, доктор, – попытался я его утешить. – Это из-за жары и засухи. Вы что, никогда не встречали разъяренную толпу?

– Только что встретил, – мрачно отозвался Мериме. – Впрочем, вы, конечно, правы. Дело в гнетущих обстоятельствах. У людей начинается массовый психоз, они готовы растерзать любого человека, который покажется им опасным.

– Согласитесь, цыгане не выглядят совсем уж невинными жертвами. Они действительно превращали местных жителей в зомби, – напомнил я.

Мериме покачал головой.

– Да-да, разумеется. И все же… наблюдать подобное… Дикость! Вас там не было, Петр Дмитриевич, вы не видели толпу, вооруженную чем попало.

– В лагере много цыган?

– Достаточно. Армилов оставил под арестом только тех, которые участвовали в ритуале. Думаю, цыгане надеются на их возвращение, а после этого собираются убраться из Кленовой рощи.

– Полицмейстер кого-то отпустил? – Я был удивлен.

– Против них не нашлось прямых улик, да и местная тюрьма не так уж велика.

– Представляю, каково было Армилову освобождать цыган! – с усмешкой проговорил я.

– Теперь местные жители спешат разделаться с ними вместо него, – заявил Мериме.

– Ему придется защищать цыган. Вот ведь какой парадокс.

На этот раз доктор не удержался от улыбки, правда, получилась она довольно вымученной.

– Вы правы, Петр Дмитриевич. Он, как исправный служака, наверняка приложит к этому все усилия.

– Будем надеяться, что Армилов и его люди не опоздают. А мне вот пришло из Петербурга предписание.

– Какое?

Я протянул Мериме телеграмму.

– Что вы намерены ответить? – поинтересовался доктор, пробежав ее глазами.

– Ничего. У меня есть пара версий, но я пока не готов их изложить. Не хватает нескольких кирпичиков. Мои умозаключения, не подкрепленные доказательствами, и разрозненные факты начальство не интересуют. В Петербурге хотят знать, кого я собираюсь арестовать.

– Рад слышать, что вы находитесь на завершающем этапе расследования, – сказал Мериме с удивлением в голосе. – Поняли, кто убийца?

– Пока я не хотел бы это обсуждать. Извините, доктор.

– Не извиняйтесь. Я не должен был спрашивать, вы ведь сказали, что не готовы поделиться умозаключениями. Но что вы ответите на телеграмму?

– Говорю же: ничего.

– Как?

– Очень просто. Потом скажу, что отправил письмо, но оно, видимо, затерялось.

– Но… это же так маловероятно, – с сомнением проговорил доктор. – Государственная корреспонденция почти никогда не пропадает.

– И все же письмо потерялось. Подобное может случиться.

Доктор пожал плечами.

– Как знаете.

– Ничего, все обойдется. Когда я представлю Фоме Лукичу преступника, он забудет о пропавшем отчете. Кстати, что с трупом пастуха?

– Он в морге, – ответил Мериме, понимая, что я хочу сменить тему. – Сейчас пойдем туда с Фаэтоновым и осмотрим его. А у вас какие планы?

– Составлю компанию нашим полицейским.

Доктор удивленно поднял брови.

– Хотите поехать с ними усмирять толпу?

– Да.

– Зачем?

– Я представитель власти и должен быть с местными полицейскими.

– Что ж, удачи вам.

– Благодарю.

Я попрощался с доктором, быстро привел картотеку в порядок, а затем вышел на крыльцо.

В деревне царило оживление, тут и там мелькали фигуры людей, спешивших куда-то. Я решил, что они направляются к выезду из Кленовой рощи, желают присоединиться к тем, которые уже ушли.

Армилов уехал, но неподалеку стоял полицейский экипаж. К нему подошли двое квартальных. Я присоединился к ним, и мы поехали через деревню.

Спустя несколько минут впереди показалась большая толпа, собравшаяся на площади возле церкви. Мужчины, женщины, дети и старики что-то кричали, спорили и яростно жестикулировали. Даже на расстоянии было ясно, что люди охвачены опасным возбуждением.

Я увидел коротышку Леонтия, подпрыгивающего, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Рядом с ним держался постоялец его гостиницы, господин Козловский. Он время от времени наклонялся к хозяину «Диониса» и что-то говорил – должно быть, рассказывал о том, что происходило в гуще толпы.

Я прислушался к выкрикам, но, кроме отдельных слов, преимущественно ругани, ничего не разобрал.

Вдруг к экипажу подбежала какая-то девушка в шляпке и окликнула меня. Я узнал Елену Веретнову, горничную госпожи Киршкневицкой.

– Добрый день, сударыня, – приветствовал я ее, свесившись с повозки. – Что вы делаете в этой суматохе?

– Послушайте, господин Инсаров! – воскликнула она, хватая меня за рукав.

Девушка была очень взволнована и все время оглядывалась по сторонам, словно опасалась кого-то.

– Мне нужно вам кое-что сказать! Очень-очень важное!

– Я слушаю, сударыня.

– Нет! – она решительно мотнула головой. – Не здесь!

– Но почему?

– Здесь нельзя! Нас могут услышать. Вот что, приходите сегодня ночью на раскопки. Ну, туда, где раньше имение было, вы знаете. Только один! И непременно сегодня, иначе может быть поздно! – Веретнова дернула меня за рукав. – Слышите? Поздно! Обещайте, что придете!

– Не удобнее ли поговорить в участке? – спросил я, недоумевая. – Если вы опасаетесь, что нас подслушают…

– Нет! – Девушка замотала головой. – Я буду ждать вас на раскопках в четверть первого. Не опаздывайте!

– Но если сведения действительно такие важные, то стоит ли ждать? – запротестовал я, понимая, что, возможно, упускаю важную зацепку.

Мало ли что может случиться со свидетелем за несколько часов, тем более в такой суматохе. Но Елена Веретнова уже отступила от повозки на несколько шагов.

– В четверть первого, господин Инсаров! – крикнула она, протискиваясь через толпу. – Не забудьте!

Я решил остановить девушку и доставить ее в участок для допроса. Ни откладывать, ни рисковать мне не хотелось. Тем более что люди нас видели вместе, слышали, как Веретнова выкрикнула время назначенной встречи. Тот человек, которого опасалась горничная, мог находиться поблизости и сделать вывод, что свидетельницу лучше устранить. Девушка просто не понимала, в какое опасное положение поставила себя.

Я соскочил на землю, начал протискиваться сквозь толпу, но очень быстро понял, что не представляю, куда делась Веретнова. Она затерялась среди людей, собравшихся на площади. Мне пришлось вернуться к экипажу.

– Мы уж хотели ехать без вас, ваше благородие, – сказал один из квартальных и подал мне руку, помогая забраться в экипаж. – Сбежала барышня?

– Поехали, – велел я кучеру, откинувшись на сиденье. – Да, я потерял ее. Жалко.

– Вы действительно пойдете один? – спросил квартальный. – На встречу.