Тимур Максютов - Атака мертвецов

«Петропавловск» дал несколько залпов; но расстояние было слишком велико.

С «Баяна» сообщили: японская эскадра в полном составе. Шесть броненосцев, шесть броненосных крейсеров, бронепалубные крейсера и миноносцы без счёта. Подавляющее преимущество – за адмиралом Того.

Степан Осипович скрепя сердце распорядился возвращаться.

У кормовой башни главного калибра, широко расставив ноги, стоял именитый художник Верещагин в наброшенной на плечи бобровой шубе: утро выдалось прохладным, а ветер – пронзительным. Знаменитый баталист точными росчерками карандаша набрасывал силуэты вражеской эскадры, расплывающиеся в утренней дымке.

– Василий Васильевич, жарко будет, – сказал мичман.

– Так шубу сниму.

– Да не в этом смысле. Возможен обстрел, осколки. Опасно. Может, пройдёте в боевую рубку? За бронёй-то спокойнее.

– Там видно плохо, щели смотровые больно узки. А мне обзор нужен.

Мичман собирался возразить, но не успел.

Броненосец вздрогнул всем могучим телом: оглушительно загрохотало, столб чёрного дыма вырвался из развороченного носа. Оранжевое пламя разорвало бронированную палубу, словно лист бумаги из блокнота художника; и почти сразу рвануло по центру корпуса, разворотив паровые котлы. Корабль с резким креном на правый борт погружался в воду носом; на задранной в небо корме продолжали вращаться огромные бронзовые винты, словно махали на прощание ошарашенным сигнальщикам кораблей эскадры.

Рванул кормовой погреб боезапаса, и страшную картину гибели флагмана заволокло непроницаемой жёлто-бурой стеной.

Когда облако дыма и пара рассеялось, на поверхности остались лишь обломки и редкие чёрные мячики – головы уцелевших.

«Петропавловск» исчез через две минуты после взрыва – и тут же взорвалась «Победа». С сильным креном поковыляла в гавань.

Комендоры русской эскадры яростно расстреливали безвинные волны Корейского залива: кто-то сказал, что на броненосцы напали японские субмарины.

Шлюпки спасли едва восемьдесят человек, погибло почти семьсот. Тела вице-адмирала Макарова и художника Верещагина найдены не были.

Коварный план адмирала Того сработал: ему удалось заманить русские броненосцы на выставленное ночью минное поле. Но он искренне расстроился, когда узнал, КТО погиб на «Петропавловске».

– Это был единственный достойный противник среди русских флотоводцев.

Горе обрушилось на Тихоокеанскую эскадру, Порт-Артур, всю империю.

В Санкт-Петербурге не было траурной демонстрации в честь адмирала, дабы «не нагнетать в обществе панических настроений». Зато демонстрация в память Макарова прошла в японской столице. Но мы об этом акте самурайского благородства не знали.

Багровый Купец на заднем дворе гимназии курил вторую папиросу подряд и хрипел севшим голосом:

– Гады, макаки. Ненавижу. Всё сделаю, но за Степана Осиповича отомщу.

Флот России будто съёжился от удара. И долго не мог оправиться.

А может, и вовсе не смог.

Апрель 1904 г., граница Кореи и Китая

С рокового для крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» боя под Чемульпо началась операция по переброске армии генерала Куроки в Страну утренней свежести.

Резко возросшая активность Тихоокеанской эскадры под командованием Макарова испугала японцев: им мерещился прорыв русских кораблей к портам Кореи, избиение транспортов, набитых под завязку японской пехотой…

Но с гибелью адмирала опасность исчезла; портартурцы и носа не казали из своей прочно запертой мышеловки.

Японская армия неумолимо ползла на север, сопровождаемая тысячами носильщиков-корейцев и сотнями джонок, перевозивших продовольствие и фураж; узкие прибрежные тропы, размываемые дождями, то и дело задерживали продвижение. Выглядело всё так, будто самураи сами не особо рвались встретиться с русской армией, опасаясь последствий…

– Наша позиция на пограничной реке Ялу сильна неимоверна, – рассуждал штабс-капитан, – и вполне может остановить японское продвижение до тех пор, пока из России не прибудут необходимые подкрепления. Да только ведь и эту испортим…

Поручик Ярилов не расслышал последних слов: подвода пошла на подъём, заорал возница, нахлёстывая уставших лошадёнок. Андрей ловко соскочил – и чуть не растянулся: набухшая водой земля предательски скользила.

Схватился за дощатый борт, прикрикнул на обоз– ных:

– Ну, чего заробели? Помогай, братцы.

Затащили повозку совместными усилиями. Ярилов вновь забрался на телегу, дрожащими от пережитого напряжения руками достал портсигар.

Штабс-капитан, так и не поднявшийся с сена, недовольно заметил:

– Зря вы так, друг мой. Не дело офицеру совместно с «крупой» телеги таскать. Этак недалеко и до панибратства, до потери уважения.

Ярилов прикурил, укрываясь от ветра. Выбросил спичку. Сказал:

– Не стоит держать наших солдат за недоразвитых дурачков. Всё они верно понимают. И уважают за дела, а не за одни лишь погоны. Вам бы разок в бой с ними сходить, из солдатского котла похлебать недельку – вот отношения и наладятся.

– Чтобы я, потомок остзейских баронов, – фыркнул собеседник. И продолжил:

– Так о чём я? Да, флот наш, как всегда, опозорился. Сидят, спрятавшись за береговыми укреплениями, пока япошки всю Корею заполонили. А ведь сколько денег на них потрачено, сколько сил! Один броненосец стоит больше, чем полное оснащение целой дивизии. Вот вы про пулемёты слыхали, поручик?

– Даже видел на стрельбах, – кивнул Ярилов, – величайшее изобретение. Ленту в двести пятьдесят патронов за полминуты выпускает.

– Именно! Представляете, сколько пользы от такого оружия при обороне позиций? Вот даже нынешних, куда мы с вами направляемся? Так я открою вам секретные сведения, – штабс-капитан оглянулся и понизил голос, – во всей Маньчжурской армии пулемётов всего восемь штук. Вы не ослышались: не восемьсот и не восемьдесят – восемь! А на каждом броненосце их по шесть. Без дела ржавеют. Вот вам и пример несправедливого отношения к армии. Флотские только топиться красиво умеют да в кают-компаниях икру из хрусталя жрать. А нам, армейским, как обычно, выручать. В грязи по уши и без всяких кают-компаний.

– Надоело, – сказал Ярилов, – не вижу смысла в этих едких враках. Флотские, армейские – какая разница? Враг общий, Отечество одно на всех. Честь имею.

Андрей выскочил из телеги и быстро пошагал в голову колонны, не обращая внимания на крики скучающего штабс-капитана.

Из письма поручика А. И. Ярилова, май 1904 г.

«…необычайная, дикая красота. Уже за Волгой начинается безлюдье, лишь изредка мелькнёт деревенька или башкирец со своим табуном; но за Уралом открываются настоящие просторы. Зелёная стена тайги; горы, дремлющие в своём тысячелетнем сне; необычайный синий океан Байкала, который можно пить взглядом вечность. Небывалая чистота разливается в сердце, гордость за свой народ, сумевший присоединить эти красоты и богатства – и горечь, что сделано столь мало, не освоено и толики. Говорят, что от Екатеринбурга до Тихого океана населения едва миллион, причём каждый пятый – военный либо казачьего сословия; по сути, мы будто имеем в составе государства совершенно необжитую планету наподобие Луны. Люди здесь особенные, отличны их речь и уклад жизни; они даже называют земли к западу от Уральского хребта Россией, а свои – Сибирью, словно это – различные страны.