Эл Ригби - Иди на мой голос

Я замолчал и лихорадочно облизнул губы. Сердце стучало, пальцы мяли край листа. Я ожидал немедленной тишины в трубке, а спустя пару мгновений – выстрела в голову. Но последовала лишь новая порция хохота.

– Истинный Гильгаме́ш [31] Гильгамеш – в шумерской и аккадской мифологической традиции – персонаж, царь Урука, известный своими военными подвигами. Отличался авантюризмом, гордостью и своенравием. Считался освободителем и героем. … Бога ради, простите мне резкость, я не хотел уязвить вас. Пожалуй, я перестарался. Просто примите к сведенью, что я не терплю фраз вроде вами произнесенной.

– Так чем я могу помочь?

– Пока – подберитесь к Артуру. Остальное узнаете в свое время.

– Послушайте. – Я кинул рассеянный взгляд в сторону окна, подбирая слова. – У вас, судя по всему, связи, вы богаты… Не можете просто выследить Сальваторе и забрать нужную вещь?

Снова на том конце провода помолчали, прежде чем ответить:

– Могу. Но есть риск. А я, в отличие от моей невесты, не хотел бы усложнять отношения с людьми, тем более убивать их из-за такой ерунды, как… нужная мне вещь.

– Что за вещь?

– Некие семейные предания. Остальное позже. Вам пора, если вы хотите застать мистера Сальваторе дома. Удачного дня.

Связь прервалась. Пробежав глазами докладную, я написал короткое послание Нельсону: дал адрес одной из кондитерских, хозяин которой получил вчера карточку . Второй адрес я оставил себе, а вскоре покинул Скотланд-Ярд. У меня складывался размытый, но сносный план.

На полицейской гондоле я быстро достиг нужного места и снизился. Дом Сальваторе прятался в проулке, так что лодку пришлось оставить на площади близ Кларенс-стрит, возле стоящих там же кэбов, – к недовольству возниц и лошадей. В Лондоне для небольших кораблей организованы стоянки, обычно у полицейских участков, почтовых отделений и на вокзалах. Найти такую в малознакомом квартале нелегко, поэтому правило всегда нарушалось: люди бросали гондолы где попало, зная, что без ключа их не угонят. Мой вариант был не худшим. И мне достаточно было одного взгляда и невзначай продемонстрированного оружия, чтобы извозчики заткнулись.

Чтобы попасть на второй этаж, где, по словам мисс Белл, жил Артур, нужно было подняться по лестнице, явно пристроенной недавно и хлипкой на вид. Под моим весом она угрожающе заскрипела. Преодолев последние ступени, я остановился собраться с духом.

Просто зайти. Просто попросить помощи. Буду выглядеть глупо, ведь часть констеблей и так днюют и ночуют в кондитерских. Сальваторе наверняка об этом знает. Ну и пес с ним. Моцарт настаивает: «доктор из Калькутты» ему нужен. И, пожалуй, я не стану себя обманывать – я этому рад. В Лондоне у меня совсем нет союзников, тем более…

Друзей ?..

С ними и раньше было неважно: приюты в диких восточных провинциях, где приходится драться за еду и одежду, не располагают к крепкой дружбе. Фронт… на нем проще приобрести врагов, либо – с течением времени, накоплением опыта и нашивок, – тех, кто будет подобострастно смотреть тебе в рот. А уж мечтать о том, чтобы подружиться с кем-то, получив руководящую должность и кусок Индии… Хватит. Если еще честнее, я всегда был слишком заносчив, чтобы позволять себе продолжительные увлечения – будь то дружба или любовь. А вот сейчас, кажется, старею. Или просто схожу с ума из-за того, что привычная добела раскаленная страна, полная опасностей, сменилась дождливой и неопределенной.

Набрав в грудь воздуха, я взялся за молоток, чтобы постучать, но дверь открылась сама. Артур Сальваторе, полностью одетый, но помятый и сонный, окинул меня взглядом.

– Долго стояли. Не ждал, что это именно вы.

Я молчал.

– Что вам нужно?

– Хотите выпить? – неожиданно для самого себя спросил я.

– Что, простите? – Его темные брови приподнялись.

– Нет, ничего. – Я уже овладел собой и понял, что спешу. – Прошу прощения. Мне нужна ваша помощь, ведь, если я помню верно, вы специалист по ядам.

– Да, верно. – Взгляд был по-прежнему холодный, руки скрещены на груди. – Экспертиза?

– Не совсем. Нужно, чтобы вы вместе со мной посетили кондитерскую на набережной Виктории, в западной ее части. Знаете такую?

– Не люблю сладкое. Но знаю, что «Шоколадный дом» – любимое место у младших членов королевской семьи. Не вижу смысла туда идти, по крайней мере, мне.

Я понизил голос:

– «Сладкое дело» на моем личном контроле. Оно связано с Леди. От Соммерса я знаю, что вы умны, и я решил, что вы пригодитесь. Немного понаблюдаем за посетителями. Может, именно вы заметите, как именно пирожные становятся смертельными.

Сальваторе устало вздохнул.

– А кондитеры не могут просто не выкладывать пирожные на открытую стойку? Или закрывать чем-нибудь?

– Некоторые делали это, но и тогда находились жертвы. Хотя бы одно пирожное, конфета, чашка кофе – что-то всегда было отравлено. Жертвами становились даже наши люди.

– Я вас понял. Почему именно я?

Необыкновенный зануда, въедливый, но, может, такой здесь и нужен. Не отводя взгляда, я осклабился и признался:

– Потому что я ищу повод с вами помириться. Все.

Я наудачу протянул руку, готовясь к тому, что ответного жеста не будет. Но неожиданно мою ладонь все же пожали.

– Хорошо, Томас. – Сальваторе пристально посмотрел мне в глаза. – Постараюсь помочь. Подождите, я возьму револьвер.

Он развернулся и прошел в помещение, кивком предложив следовать за ним. Я оглядел комнату, просторную, но почти пустую: только стеллажи, большой стол, заставленный приборами, письменный стол поменьше и старый низкий диван. По отделке стен и потолка я легко догадался: когда-то обстановка была роскошнее. Сальваторе, рывшийся в ящиках, вскинулся, сдул со лба челку и, проследив за моим взглядом, объяснил:

– Теперь я занимаю лишь пару помещений. Все совсем иначе. Раньше в этом доме жила вся моя семья.

– А где они?

Я как раз остановился взглядом на портрете в массивной раме: подтянутый мужчина в форме Легиона, красивая женщина, долговязый мальчик с большими темными глазами и две таких же темноглазых девочки. Мальчик казался знакомым. Фото мужчины я тоже видел. Черт возьми, неужели этот Сальваторе и тот самый …

Я не сомневался, что он уклонится от прямого ответа, и оказался прав. Более того, он с некоторым трудом снял портрет и отвернул лицами к стене.

– Ничего особенного, все разъехались по разным концам света. Дом оставили мне. Я сдаю помещения, в мои комнаты можно попасть лишь с улицы, как вы и убедились.

– Должно быть, неплохая рента, – скрывая некоторые размышления, я усмехнулся.

– Не знаю. Я отчисляю большую ее часть в Фонд Инвалидов. Жалования мне вполне хватает. Идемте?