Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 2

– Уже известно. Вот-вот должна подъехать, – нетерпеливо перебил её Ратмир. – Продолжай, Мирослава.

– Хорошо, – внимательно посмотрела на него женщина. – Монашество – это особая жизнь каждого избравшего сей путь. Каждый живущий здесь имеет свое послушание, исполняет свои обязанности. Всем богослужением и выполнением уставных монастырских требований ведает помощник наместника – благочинный. Потом из самых опытных братьев-монахов или сестёр-монахинь выбирают казначея. Казначей, с благословения игумена, хранит и распределяет пожертвования, поступающие в монастырь с разных сторон. Далее – монах, отвечающий за благолепие храма, за церковную утварь, монастырские облачения. Прозывается он ризничим.

– А как называется человек, отвечающий за погреба со снедью? – надкусывая мятный пряник белыми, острыми зубами, спросил Ратмир.

– Келарь отвечает за погреба, за хранение в них всей снеди, за ледники. Он же ведает заготовкой всех припасов, – подперев подбородок руками с умильным выражением лица, ответила ему Мирослава. – Ещё есть эконом. Он управляет всей хозяйственной жизнью монастыря и распоряжается послушаниями приезжающих в монастырь трудников.

– Кто такие «трудники»? – поднял брови Ратмир.

– Ах, да! Я должна была сказать об этом в самом начале. В монастыре живут не только сами монахи, но ещё здесь постоянно бывают паломники и трудники. Это обычные люди, приезжающие в монастырь для укрепления в своей вере и благочестии. Они же и работают здесь во славу Божию на разных работах. Кто помогает в восстановлении или обновлении монастырских построек. Кто хлопочет по хозяйству и в огородах. Трудятся они и в швейных, и в сапожных, и в иконописных мастерских.

– А ты здесь в каком чине, Мирослава? – неожиданно спросил старик Никифор.

– Кхм.., – растерянно улыбнулась та: – Я уже говорила Ратмиру, что потеряв супруга и дитя, я хотела отойти от мирской суеты и принять постриг. Но всё никак не решусь… И здесь сейчас нахожусь в раздумьях. Но я всегда бываю на всех богослужениях и по мере своих сил помогаю игуменье и сёстрам в их делах.

– Ты уже внесла свой вклад в монастырь? – внимательно посмотрел на неё старик Никифор. – Всё своё добро отдала?

– Большую часть, – опустила глаза женщина и как-то неопределённо пожала плечами: – Вот приму постриг и тогда отдам всё. Ни к чему живущим в монашестве мирская суета и мирские ценности.

– Да-а … – вдумчиво посмотрел на неё старик Никифор. – Твоя правда, Мирослава.

– Это я понял, – опять нетерпеливо произнёс Ратмир. – Я верно понимаю, что все эти послушания в Девичьем монастыре несут сами монахини?

– Верно, – кивнула Мирослава и добавила: – Все, кроме одной.

Ратмир вопросительно посмотрел на неё.

– Духовник, – произнесла женщина и пояснила: – Духовник в монастыре, пожалуй, самый главный человек после митрополита и наместника. Он несёт слово Божье монастырской братии и духовно окормляет их…

– Чего делает? – опять вопросительно посмотрел на неё Ратмир. – Что значит «окормляет»?

Никифор с недоумением посмотрел на него.

– Это значит, что он вдохновляет их словом Божьим. Так это называется у мирян, – просто пояснила Мирослава, продолжая с умилением смотреть на скомороха.

– И почему в женском монастыре духовником может быть только мужчина? – искренне удивился Ратмир. – Даже странно как-то. Это всё равно что пустить петуха в курятник.

Старик Никифор, пережёвывавший в тот момент остывший блин с клюквенным вареньем, чуть не поперхнулся и, едва откашлявшись, покачал головой: – Тебя, Ратмир, за такие богохульные речи могут запросто отправить в острог лет этак на десять.

Мирослава, опустив голову и прикрыв лицо ладонями, залилась беззвучным смехом. Потом она, раскрасневшись от напряжения, подняла на Ратмира глаза, в которых прыгали чертенята, и придушенным голосом тихо произнесла: – Так духовником в женский монастырь назначают глубоких старцев. Таких, у которых в голове кроме благочестивых мыслей больше ничего уже и нет.

– Это значит, Ратмир, что тебя-то уж точно духовником в бабский монастырь никто бы и не поставил. А то стал бы там смущать и вводить в греховные мысли юных и не очень юных насельниц одним своим видом, – тихо рассмеялся старик Никифор.

– Зато тебе, Никифор, похоже, там уже самое место, – как-то раздраженно-шутливо откликнулся Ратмир.

– Ну, это ещё как сказать… – протянул старик Никифор, бросив быстрый взгляд на не сводившую с Ратмира влюблённых глаз Мирославу.

– Ну и как нужно обращаться к ним при встрече или в разговоре? – закинув левую руку за голову, откинулся спиной к деревянной, бревенчатой стене Ратмир и стал указательным пальцем правой руки крутить чёрный локон.

– Если я ничего не путаю, то в разговоре к наместнику можно обращаться «Отец наместник». А где-нибудь в присутственном месте – «Ваше Высокопреподобие». Так ведь, Никифор? – повернула Мирослава в сторону старика Никифора свою красиво посаженную голову.

– Совершенно права, матушка Мирослава, – шутливо подтвердил старик Никифор.

– В женском монастыре матушкой зовут только игуменью, – она с укоризной посмотрела на него.

– А как же тогда обращаться к простым монахиням? – спросил Ратмир, продолжая накручивать локон на указательный палец.

– А к ним можно обращаться, например «мать Ирина». Послушницам говорят «сестра». Очень пожилым монахиням иногда дозволяется говорить «матушка». Ну, я так, по крайней мере, слышала сама, когда бывала в монастыре, – пояснила Мирослава, теребя в руках серебряную ложечку.

– А можешь рассказать про уклад монастырской жизни? Как у них начинается и заканчивается каждый день? – прикрыв рот рукой, зевнул Ратмир. – И, вообще, как становятся монахинями? Что нужно для этого, и через какие шаги нужно пройти, чтобы стать игуменьей, например? Ты же готовишься к постригу и должна всё знать об этом.

– Боюсь, что мои познания в этом не так глубоки, – покачала головой Мирослава. – Давай мы все сейчас уже отдохнём, а с утра поедем в монастырь к отцу Павлу, и он всё расскажет тебе лучше меня.

– Весьма здравое решение! – воскликнул старик Никифор, который тоже начал впадать в полудремотное состояние после сытного ужина.

– Пойдём, Никифор, я велю показать тебе твою светлицу, где ты сегодня переночуешь, – степенно поднялась со скамьи Мирослава. – Завтра с утра всё и продолжим.

– Хорошо, боярыня Мирослава, – кивнул старик Никифор, выбираясь из-за стола. Он поклонился ей в пояс: – Благодарствую за кров и стол. Утром увидимся, Ратмир.

– Да, Никифор. Покойных тебе снов, – морщась от боли, процедил тот сквозь сжатые зубы, направляясь к кровати и напирая всем телом на посох.