Эндрю Уилсон - Искусство убивать. Расследует миссис Кристи

– Ты узнала их? – спросил Арчи, вернувшись за наш стол.

Я помотала головой и уставилась на чашку с остывшим чаем.

– Ничего страшного, просто для этого нужно какое-то время. Довольно скоро ты снова станешь такой же, как прежде.

Он говорил бесстрастно, механически, будто читал вслух текст какой-то заигранной пьесы. Я вовсе не хотела становиться «такой же, как прежде», какой бы я прежде ни была. Какая-то часть моей личности была, несомненно, навсегда утеряна, но другая часть раскрепостилась.

– Пожалуй, нам пора, а то опоздаем на поезд. Помочь тебе собрать вещи? – спросил Арчи.

– Нет, все готово, – ответила я безучастно.

– Хорошо. Я попрошу коридорного отнести чемоданы вниз.

Пока Арчи отсутствовал, я окинула взглядом отель, который был моим домом последнюю неделю. Когда я приехала сюда впервые, он показался мне золоченой клеткой, в которой меня заперли против моей воли. Теперь же, когда меня отпустили на свободу, во мне проснулись добрые чувства к этому приятному, довольно старомодному заведению. Здесь я сбросила свою личность и натянула другую, здесь я танцевала под «Бананы», чего стыдилась до сих пор, и здесь же я планировала убийство.

Арчи вернулся.

– Я обо всем договорился, – сказал он. – Давай я возьму тебя под руку, дорогая. Мы выйдем через боковую дверь, как я уже говорил, чтобы избежать ненужных осложнений.

Я не могла как ни в чем не бывало проститься с людьми, с которыми познакомилась здесь. Наверное, они относились ко мне с некоторым подозрением и, несомненно, чувствовали себя одураченными. Бедная миссис Робсон была так добра, а я опять обманула ее, пообещав пойти с ней на танцы. Арчи провел меня по одному коридору, затем по другому, где нас ждали Мэдж и Джимми. Арчи открыл дверь, и холодный утренний воздух наполнил мои легкие и ожег лицо, как в ту ночь в Ньюландс-Корнер, когда я вышла из машины, чтобы встретиться с Кёрсом. Я поплотнее натянула на голову мою шляпу колоколом, и в этот момент к нам подскочил маленький тип в дешевом костюме; в лице его было что-то подлое. Бросив нам, что он из «Дейли мейл», тип начал щелкать затвором фотоаппарата. Арчи пытался уговорить его оставить это занятие, но это было бесполезно. Лицо Арчи напряглось, он стал гневно сжимать кулаки. Однако меньше всего сейчас надо было ввязываться в драку.

– Арчи, пожалуйста, не обращай на него внимания, – процедила я сквозь зубы и потащила его к такси. – Нам нужно на поезд.

– Вокзал, пожалуйста, вход в багажное отделение, – распорядился Арчи довольно напыщенным тоном, обращаясь к водителю. – Для нас зарезервировано отдельное купе на имя мистера Паркера, начальника станции.

К тому моменту, когда мы прибыли на вокзал, наш секретный план уже был раскрыт. На платформе толпились репортеры и фотографы, кричавшие и толкавшиеся в стремлении занять выгодную позицию. Мне это напомнило картину, которую я когда-то видела. На ней был изображен ад, где корчились чудища и люди, имевшие самый неприглядный вид.

Я шла по платформе, закрыв глаза и крепко держась за руку Мэдж. Внезапно сзади возникла какая-то возня, кто-то толкнул меня в спину. Мальчишеский голос крикнул: «Смотрите, это она, миссис Кристи!» Люди стали вертеть головой, но не могли понять, на кого указывает мальчик. В людской массе произошло волнение, кто-то налетел сбоку, я выпустила руку Мэдж, и толпа понесла меня по платформе. Я снова попала на станцию метро, где Кёрс подталкивал меня в объятия смерти. Я вскрикнула, и мой собственный голос испугал меня еще больше. Пар от паровоза ожег мне лицо, я вновь закрыла глаза и погрузилась в темноту. Силы покинули меня, я стала падать. Наверное, это было мое наказание, таким образом я должна была проститься с жизнью. В этот момент чьи-то руки подхватили меня и подняли на подножку вагона.

Наверное, я должна была чувствовать себя вполне счастливой. У меня было все, что только можно пожелать. Розалинда возилась у моих ног с Питером, который сопел, принюхиваясь к упавшему на пол кусочку печенья. В гостиной Карло играла на рояле. Мэдж в изобилии снабдила меня блокнотами и ручками. В Эбни-холле, ее роскошном доме в графстве Чешир, имелась великолепная библиотека со множеством увлекательных книг; местность вокруг была красивой и приятной для прогулок, а на столике рядом со мной стоял стакан восхитительной смеси сливок и молока. И все же мне было не по себе, я нервничала и была раздражена.

Возможно, мне не хватало Арчи, который, вызволив меня из толпы на платформе и проводив до Эбни-холла, вернулся в Стайлз. Хотя мы не говорили с ним о разводе, он, по логике вещей, был следующим шагом в наших отношениях. Я понимала, что унизительное подозрение в причастности к моему исчезновению, беспардонные газетные сплетни и моя неуравновешенная психика нанесли Арчи душевную травму, от которой он еще не оправился.

Как я подозревала, муж не верил, что мое бегство из дома объяснялось всего лишь потерей памяти, но не хотел докапываться до истины – ее слишком трудно вынести. В ответ на измышления прессы, согласно которым я инсценировала свое исчезновение либо в попытке привлечь к себе внимание с помощью этого хитрого трюка, либо для того, чтобы наказать неверного супруга, Арчи пригласил двух врачей. Это были очень доброжелательные люди, совсем не похожие на Кёрса, и, задав мне массу вопросов, они пришли к заключению, что я действительно страдала потерей памяти. Тем не менее некоторые газеты не желали этому верить.

Арчи в письме ко мне спросил, не хочу ли я подать в суд на журналистов, но я ответила ему, что предпочитаю оставить все как есть и не желаю больше говорить с кем бы то ни было об этом эпизоде.

Но это были всего лишь досадные мелкие неприятности по сравнению с темной тенью, отягчавшей мою совесть, – смертью Флоры Кёрс и Уны Кроу. Тело девушки было в конце концов найдено у подножия утеса на мысе Боллард, около Суониджа. Хотя я, казалось, была готова к худшему, при чтении газетного сообщения об этой ужасной находке мне едва не стало дурно. Тело обнаружила молодая женщина, выгуливавшая на берегу собаку. В одной из газет писали, что полиции потребовалось шесть часов, чтобы извлечь его из нагромождения острых скал. Я послала Дэвисону записку, ограничившись кратким выражением соболезнования и не затрагивая других тем. Впоследствии я время от времени задумчиво рассматривала его визитную карточку, размышляя о том, не отправить ли ему телеграмму. Но вряд ли я решилась бы вспоминать и тем более обсуждать с ним события, заставившие меня покинуть относительный уют нашего дома в Саннингдейле и пережить встречу с Кёрсом в Ньюландс-Корнер, а также ужасы Харрогейта и Лидса.

Сколько бы я ни пыталась рассуждать логично и ни убеждала себя, что все произошло по инициативе Кёрса, меня преследовала мысль о том, что смерть этих двух женщин – на моей совести. Освобожусь ли я когда-нибудь от чувства вины, не позволяющего мне жить спокойно, перестану ли когда-нибудь видеть их лица во сне? Возможно, я нашла бы облегчение, если не спасение, в работе. А работа ждала меня: надо было закончить треклятую «Тайну „Голубого экспресса“» и думать о том, что писать дальше. Я не могла бесконечно сидеть на шее Мэдж и Джимми, злоупотребляя их добротой, пора было начать зарабатывать на жизнь.