Эндрю Уилсон - Искусство убивать. Расследует миссис Кристи

Я взяла ручку, чтобы записать пришедшую мне в голову идею будущей книги, и в это время в комнату вошла Мэдж. Мы не говорили с сестрой об одиннадцати днях моего отсутствия, и я надеялась, что мы никогда не коснемся этой темы.

– Дорогая, к тебе гость, – сказала Мэдж.

– Кто еще? – спросила я.

– Не пугайся, это не кровожадный репортер и не врач. – Мэдж знала, что я не жалую представителей этих двух профессий, но не догадывалась, конечно, за что я невзлюбила медиков. – Это мужчина приятной внешности, блондин с хорошо поставленным голосом. Говорит, что встречался с тобой в Лондоне. Ты все темнишь и скрываешь свои знакомства.

– Как? Это Дэвисон?

– Да, он сказал, что так его зовут. Я пыталась прогнать его, объяснила, что ты еще не совсем пришла в себя, но он был настойчив. Тогда я попросила его подождать в комнате, где мы принимаем гостей по утрам.

Я вскочила и кинулась к двери.

– Ого! Я, правда, подумала, что тебе не мешает немного развеяться, но не представляла, как это важно для тебя. Не помню, чтобы ты когда-нибудь носилась с такой скоростью.

– Мэдж, это совсем не то, что ты думаешь, – бросила я немного раздраженно.

Торопливо шагая по коридору с развешенными по стенам английскими пейзажами и сценами охоты с изображением собак и лошадей, я чувствовала, как стучит мое сердце. Что ему понадобилось? Он обещал, что мое имя не будет упоминаться в прессе в связи с делом Кёрсов, и до сих пор не нарушал обещания. Неужели теперь это изменится и он пришел предупредить меня, что вся эта история выйдет наружу?

Он стоял у французского окна, выходившего на восток, и лучи слабого зимнего солнца освещали его фигуру. При виде меня он улыбнулся, но в глазах у него было затравленное выражение.

– Доброе утро, миссис Кристи, – сказал он, шагнув ко мне.

Я заметила, что темные круги под его глазами не исчезли.

– Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю или кофе? – спросила я довольно официальным тоном.

– Нет, благодарю вас, но мне, возможно, скоро придется уйти. Рад, что вы поправляетесь. Газеты пишут…

– Нельзя верить всему, что пишут в газетах, – отозвалась я, скупо улыбнувшись.

– Это точно.

Мы помолчали, тишину нарушало только тиканье напольных часов в углу.

– Я очень расстроена тем, что наши худшие опасения оправдались. Бедная девушка, – сказала я.

– Да, прискорбный случай, – ответил он, намеренно выбирая слова, которые не выдавали его истинных чувств. Если бы он выразил их вслух, то, боюсь, это доконало бы его.

– И что же привело вас к нам на север?

– Дело в том, что я заехал к вам по пути из Лидса.

Неужели я всегда буду вздрагивать, услышав название этого города?

– А что вы там делали? – спросила я, хотя на самом деле не так уж сильно желала это знать.

– Добывал кое-какую информацию о докторе Кёрсе и его несчастной жене. Только сейчас у нас начинает вырисовываться подлинный облик этого человека.

Я подумала, много ли ему известно о моем участии в этом деле.

– А еще что-нибудь удалось вам выяснить?

– Да, представьте, удалось. Похоже, Кёрс многих дергал за ниточки. В его кабинете мы нашли ряд компрометирующих документов, в том числе касающихся довольно высокопоставленных лиц. Но он шантажировал их не ради денег. Похоже, он просто получал удовольствие от возможности манипулировать людьми.

– Довольно необычно, – заметила я, стараясь не выдать того, что знала.

– Можно предположить, что он считал себя кем-то вроде писателя, а окружающих рассматривал как персонажей своих книг. Мы нашли у него рукописи – или, точнее, сочиненные им фрагменты, которые оказались весьма интересны. В основном это детективные истории. – Дэвисон пристально смотрел на меня, как ястреб на добычу. – В особенности его привлекало ваше творчество, – добавил он. – Мы нашли много страниц, где он размышляет об «Убийстве Роджера Экройда». Доктор Шеппард вызывал у него повышенный интерес, он считал его чуть ли не героической личностью.

– Очень глупо, – бросила я.

– Но в картине, которая вырисовывается перед нами, остается много пробелов, – продолжал Дэвисон, – и заполнить их мы можем только с вашей помощью. Надо, чтобы вы рассказали об этом всю правду.

Но рассказывать ему всю правду от начала до конца я боялась – боялась не только погубить свою репутацию, но и потерять душевное здоровье.

– Я понимаю, почему вы колеблетесь, миссис Кристи, – сказал он, почувствовав мою нерешительность. – Для вашего сведения, на следующей неделе будет проводиться дознание в отношении смерти Уны. Нам с моим коллегой Хартфордом удалось добиться, чтобы ваше имя не упоминалось в связи с этим делом – как и имя Кёрса. Коронер объявит, что это было самоубийство, совершенное в состоянии помутившегося рассудка. В качестве причины будет указана прежде всего смерть ее отца. Судебный эксперт даст показания, что Уна сама связала свои ноги клейкой лентой и… Остальное вы знаете. – Он опустил глаза и проглотил комок в горле. – Журналисты никогда не узнают о вашем участии в этой истории, в глазах публики вы останетесь чуть эксцентричной романисткой, у которой был приступ амнезии, длившийся одиннадцать дней, когда она не отдавала себе отчета в происходящем.

– И что я должна сделать в благодарность за это? – спросила я, понимая, что он говорит все это неспроста.

– Вы помните, что я сказал вам в тот день на ступеньках «Форума»? И повторил в Харрогейте?

– Да, помню, – ответила я с бьющимся сердцем.

– Вы не думали об этом предложении? Понимаете, у нас проклюнулся интересный случай, и мы подумали, что, может быть…

– Боюсь, я не могу принять это предложение. Врачи велели мне отдыхать еще два месяца без всяких нагрузок. Они советуют мне провести их где-нибудь в теплых краях, но это непросто. Я обожаю путешествовать, но…

– Вот как раз с этим мы можем вам помочь.

– Каким образом?

– Ваше задание будет связано с поездкой на Канарские острова. Там открылось довольно деликатное дело – очень странное, откровенно говоря. Вот мы и решили спросить вас, не захотите ли вы оказать нам помощь.

Я не сразу нашлась с ответом.

– А знаете, – заметил Дэвисон как бы между прочим, – Флора Кёрс не страдала какой-либо смертельной болезнью.

Это было так неожиданно, что до меня не сразу дошел смысл сказанного, словно Дэвисон говорил на непонятном мне языке.

– Простите? Я не поняла…

– Конечно, у нее были проблемы со здоровьем, но в ее медицинской карте ничего не говорится ни о раке, ни о какой-либо иной опухоли.

– Но она же сказала…

Я почувствовала, как от лица отхлынула кровь. Вспомнила наш разговор в доме Флоры, когда она рассказала мне о своей болезни. И все поняла. Жертва Флоры была гораздо больше, чем я думала. Она не только убила мужа для того, чтобы мне не пришлось этого делать, она также солгала мне о своем здоровье, чтобы мне легче было решиться на опасный эксперимент. Я вечно буду в неоплатном долгу у нее. Но что же все-таки известно об этом Дэвисону? Судя по всему, немало. И почему он вдруг решил сообщить об этом мне? Ответ пришел ко мне сразу, и он показывал, каким проницательным был Дэвисон. Он понимал, что именно этой информации мне не хватало, чтобы решиться.