Грэм Барнет - Его кровавый проект

— Итак, чтобы добиться своей цели и убить мистера Маккензи, вы готовы были убить двух людей, которые даже в ваших глазах были совершенно невинны.

— Я не собирался их убивать, — ответил он, — но у меня не оставалось выбора.

— Вы действовали лишь по необходимости?

Заключенный пожал плечами, как будто начал уже уставать ублажать меня.

— Если вы желаете выражаться именно так — тогда да, я убил их по необходимости.

Тут я вынул из своей сумки медицинские рапорты, весьма компетентно составленные местным практикующим врачом, в которых в деталях описывались ранения жертв. Я зачитал заключенному параграф, описывающий ранения Флоры Маккензи, слишком непристойные, чтобы доверить их этим страницам.

— То, что здесь описано, выглядит намного превосходящим требования необходимости, — сказал я.

До сих пор Р.М. сидел на кровати совершенно неподвижно, вперив взгляд в стену камеры. Однако, когда он услышал отчет о нанесенных им ранах, его глаза быстро забегали, а руки, до сих пор покоившиеся на коленях, начали теребить штаны.

— Вы можете объяснить, почему сочли необходимым нанести такие ранения? — спросил я все еще ровным и даже дружеским тоном.

Краска отхлынула от щек узника. Часто случается, что даже заключенные, способные контролировать свои устные заявления, не могут подавить физические проявления тревоги. Р.М. обвел взглядом камеру, будто ища ответа на мой вопрос.

— Я не помню, чтобы наносил такие раны, — несколько мгновений спустя ответил он тише, чем раньше.

— Но вы должны были их нанести, — сказал я.

— Да, должен, — ответил он.

Я не чувствовал необходимости в дальнейших настойчивых расспросах, поскольку уже добился своей цели. Вернув бумаги в сумку, я встал, чтобы показать, что беседа закончена.

Мистер Синклер оттолкнулся от стены, к которой прислонялся, и встал по стойке «смирно». Я зна́ком дал понять, что мы готовы уйти, и он велел выпустить нас из камеры. Я распорядился, чтобы тюремщик убрал поднос с едой, принесенный из гостиницы, и не сомневаюсь, что тот без угрызений совести угостился остатками.

После нелегкого путешествия мы с мистером Синклером прибыли в Эпплкросс вечером 26 августа. Гостиница, где нам предстояло остановиться на ночь, была похвально чистой, с побеленными стенами, простой мебелью и горящим в очаге добрым огнем. Нас встретили гостеприимно, и хорошо сложенная девушка со здоровым цветом лица подала нам рагу из баранины. Местные мужчины были преимущественно смуглыми и низкорослыми, но цветущего вида и без видимых врожденных уродств. Они беседовали на варварском местном языке, поэтому не могу судить, о чем они говорили, однако, несмотря на поглощаемое большое количество эля, они не вели себя распущенно, и, похоже, в доме не было проституток.

Наше присутствие как будто не привлекло особого внимания. Я спросил об этом хозяйку, и та ответила, что в Большой Дом приезжает на охоту множество людей, поэтому для джентльменов совершенно обычное дело останавливаться в гостинице.

При первой же возможности я удалился к себе, оставив моего мистера Синклера в его веселом окружении, и крепко уснул.

Мы встали рано, и нам подали на завтрак кровяную колбасу, яйца и кружку эля, который мой компаньон с энтузиазмом выпил.

Лодки в Эпплкроссе для нас не нашлось, поэтому нам привели двух пони, и мы двинулись в Калдуи. Утро было солнечным, воздух — бодрящим и свежим. Деревня Эпплкросс находится в приятном месте на берегу укрытого от ветров залива, и дома здесь, хоть и примитивные, — прочной постройки. Несмотря на ранний час, на скамьях возле своих жилищ сидели несколько старух — многим я дал бы за восемьдесят. Некоторые из них попыхивали маленькими трубками, другие вязали. Все они с любопытством смотрели на нас, но ни одна не поприветствовала.

Спустя милю или около того мы проехали через деревню Камустеррач — несколько ветхих лачуг, сгрудившихся у незамысловатой гавани. Деревня может похвалиться простым зданием церкви, прекрасным каменным домом пастора и школой, и последние строения придают этому месту немного пристойности. Ни Эпплкросс, ни Камустеррач — какими бы примитивным они ни были — явно не подготовили нас к той жалкой кучке лачуг, которая представляла собой место жительства Р.М.

Надо сказать, что короткий путь между Камустеррачем и Калдуи демонстрирует изумительные виды на острова Разей и Скай. Пролив, отделяющий эти острова от материка, красиво сверкает в солнечном свете. Не может существовать контраста больше того, что предстал перед нами, едва мы свернули на дорогу, ведущую в Калдуи. Могу лишь вообразить, как несчастные уроженцы этих мест каждый день отводят взгляды от красоты вокруг, дабы та не напоминала им об убожестве, в котором они обитают.

Большинство домов, если их можно так назвать, построены настолько грубо, что их можно было принять за коровники или свинарники. Они представляли собой нагромождения камней и дерна, увенчанные грубыми соломенными крышами, которые, несмотря на теплый день, исходили торфяным дымом, отчего казалось, что каждый из домов потихоньку тлеет. Когда мы проезжали по улице, работавший на своем поле мужчина замер и открыто вытаращился на нас. Он был приземистым, с густой бородой и совершенно отвратительным лицом.

Только дом на перекрестке деревни мог похвастаться шиферной крышей и выглядел пригодным для обитания. Возле него мы и остановились, чтобы разузнать путь к жилищу мистера М. — отца обвиняемого. У дверей, к моему большому удивлению, нас приветствовала красивейшая женщина, и, не дав нам возможности огласить цель своего визита, пригласила в дом.

Признаюсь, мне было любопытно лично понаблюдать за условиями, в которых живут эти люди, и меня приятно изумил интерьер дома. Пол, хоть и земляной, недавно подмели, и в общем и в целом тут царила атмосфера чистоты. В доме стояла грубая, но прочная мебель, и нас пригласили занять два кресла перед очагом. Мистер Синклер начал было объяснять, что нам необязательно садиться, поскольку мы остановились лишь для того, чтобы спросить дорогу к дому, где живет семья М., но я утихомирил его и сказал, что мы на несколько минут с радостью воспользуемся гостеприимством нашей хозяйки. Поскольку мы проделали большой путь, чтобы разузнать кое-что об общине, породившей Р.М., было бы халатностью не воспользоваться любой возможностью это сделать. Изучение преступного класса не должно сосредотачиваться исключительно на наследственности; следует обращать внимание и на условия, в которых живет выродившаяся личность. Сама по себе наследственность не может объяснить совершение преступления. Грязный воздух трущоб, голод и повсеместную обстановку аморальности также следует признать факторами, превращающими человека в преступника. Было сделано немало наблюдений над дегенеративными отпрысками, которых забирали из грязных притонов их родителей и воспитывали так, что они вели (в пределах своего ограниченного интеллекта) весьма плодотворную жизнь.