Грэм Барнет - Его кровавый проект

— Итак, подсудимый трудился на мистера Маккензи в счет уплаты долга?

— Да.

— И, поскольку существовала такая договоренность, в вашей беседе с подсудимым не прозвучало ничего неуместного?

— Нет.

— Ничего такого, что могло бы вас насторожить, намекнув на то, что должно было произойти?

— Абсолютно ничего.

Потом миссис Мёрчисон рассказала, как некоторое время спустя — по ее оценке, прошло полчаса — она увидела, как Родрик Макрей идет обратно по деревне, залитый кровью с головы до ног. Подумав, что с ним произошел несчастный случай, она побежала к нему на помощь. Когда она спросила, что случилось, тот ответил, что убил Лаклана Маккензи. Он не упомянул о других жертвах. Миссис Мёрчисон рассказала про всеобщую суматоху в деревне и про то, как Родрика Макрея заперли в сарае Мёрчисонов.

Мистер Гиффорд:

— Как бы вы описали поведение подсудимого в тот момент, миссис Мёрчисон?

— Он был совершенно спокоен.

— Он пытался скрыться?

— Нет.

— Он не боролся с вашим мужем или другими мужчинами, которые заперли его в сарае?

— Нет.

— Он выражал какое-то раскаяние в том, что сделал?

— Нет.

Потом мистер Гиффорд перешел к вопросу мотивов преступления.

— Как бы вы описали отношения между покойным мистером Маккензи и подсудимым? — спросил он.

— Даже не знаю.

— Они были друзьями?

— Я бы так не сказала.

— Значит, врагами?

На этот вопрос миссис Мёрчисон не ответила.

Мистер Гиффорд выразил удивление, что в деревне, где всего пятьдесят пять душ, можно скрыть отношения между двумя членами этой общины.

Миссис Мёрчисон:

— Я никогда не слышала, чтобы Родди высказывался враждебно о Лаклане Броде.

— Вы не знали о некоей вендетте между мистером Маккензи и семейством Макрей?

— Я знала, что у них были кое-какие разногласия.

— Какие именно разногласия?

— Убийство барана.

— А еще?

— Вопрос с распределением земли в деревне.

Мистер Гиффорд попросил миссис Мёрчисон высказаться подробнее.

— Будучи деревенским констеблем, мистер Маккензи передал часть участка мистера Макрея его соседу, мистеру Грегору.

— Вы имеете в виду мистера Джона Макрея, отца подсудимого?

— Да.

— На каких основаниях была перераспределена земля?

— Жена мистера Макрея умерла, и мистер Маккензи утверждал, что раз семья стала меньше, им нужно меньше земли.

— И в этом ощущалась несправедливость?

— Да.

— Итак, был вопрос убитого барана и вопрос перераспределения фермерской земли. Что-нибудь еще?

— Это трудно описать.

— Трудно описать потому, что этого не было, или потому, что вы не можете это объяснить?

Миссис Мёрчисон некоторое время молчала, и лорду судье-клерку пришлось поторопить ее с ответом.

— Общая атмосфера угнетения, — в конце концов сказала она. — Мистер Маккензи часто вел себя высокомерно, особенно по отношению к мистеру Макрею.

— Понимаю. Возможно, если вам трудно объяснить взаимоотношения между мистером Маккензи и подсудимым, вы сможете высказать свое мнение о покойном?

— Он мне не нравился.

— Пожалуйста, расскажите почему.

— Он был задирой.

— Задирой?

— Да.

— Но что вы имеете в виду под словом «задира»?

— Ему нравилось властвовать над окружающими и особенно над мистером Макреем и его семьей.

— Он их изводил?

— Я бы сказала — да.

На этом мистер Гиффорд закончил свой допрос, и встал мистер Синклер, защитник, который сначала выглядел очень взволнованным. «Наверное, для мелкого провинциального юриста было необычным участвовать в столь знаменитом деле, — писал мистер Филби, — а может, его просто ослепила чаровница, стоящая на месте свидетеля». Как бы то ни было, после нескольких подобострастных вопросов о том, удобно ли миссис Мёрчисон, мистер Синклер приступил к допросу.

— Как давно вы живете в Калдуи, миссис Мёрчисон?

— Восемнадцать лет. С тех пор, как вышла замуж.

— Итак, вы знаете подсудимого всю его жизнь?

— Да.

— И как бы вы описали ваши с ним взаимоотношения?

— Они были совершенно нормальными.

— Вы находились с ним в хороших отношениях?

— Да.

— До тех поступков, в которых его здесь обвиняют, вы когда-нибудь слышали о том, чтобы он был вспыльчивым?

— Нет.

— И вы были в хороших отношениях с его семьей?

— В общем, да.

— В общем?

— Да.

— Вы не могли бы выразиться подробнее?

— Я была очень близка с Уной Макрей.

— С матерью обвиняемого?

— Да.

— А с его отцом?

— В меньшей степени.

— Для этого имелись какие-то причины?

— Мы не были в плохих отношениях, просто я меньше имела дело с ним, а он — со мной.

— Без какой-либо особой причины?

— Да.

— Но вы находились в близких отношениях с матерью подсудимого?

— Да. Мы были с ней очень близки.

— И когда же она умерла?

— Весной прошлого года.

— Наверное, это было крайне травмирующим событием.

— Это было ужасно.

— Для вас?

— Для меня и для ее детей.

— Как бы вы описали эффект, который ее смерть произвела на ее детей?

— Они полностью переменились.

— Как именно?

— Джетта…

— Сестра подсудимого?

— Да. Она сделалась угрюмой и стала ужасно интересоваться амулетами и потусторонними вещами.

— Суевериями?

— Да.

— А подсудимый?

— Он, казалось, замкнулся в себе.

— Вы можете объяснить, что именно имеете в виду?

Миссис Мёрчисон посмотрела на судью, как будто ища у него поддержки. Лорд судья-клерк жестом показал, что она должна продолжать.

— Я не уверена, что могу правильно это объяснить, — сказала она. — Разве что иногда казалось, будто Родди живет совершенно в другом мире.

— «Живет в совершенно другом мире», — многозначительно повторил мистер Синклер. И спросил: — И такие изменения произошли в нем после смерти матери?

— Полагаю, да.

— Вы когда-нибудь замечали у подсудимого признаки безумия?

— Я не знаю, признак ли это безумия, но время от времени я видела, как он разговаривает сам с собой.

— Как именно это происходило?

— Именно так, как если б он беседовал с собой или с невидимым человеком.

— Когда вы такое замечали?

— Часто, когда он работал на участке или шел по деревне.

— И каково было содержание этих бесед?

— Не могу сказать. Подходя ближе, он замолкал.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы он говорил бессвязно, словно находясь во власти галлюцинаций?

— Нет.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы его связывали, потому что он был опасен для себя самого или для других?

— Нет.

— Вы когда-нибудь чувствовали, что он — опасный человек?

— Нет.

— В деревне его считали опасным человеком?

— Я так не думаю.

— Итак, для вас было неожиданностью, что он совершил те поступки, которые привели вас сегодня в зал суда?