Сергей Богачев - Последний приказ Нестора Махно

— Со мной пойдёте, или как? — Бойченко вопросительно взглянул на своего куратора.

— Да. Так будет надёжней. Мы сотрудничаем только несколько часов. Надеюсь, агент «Казак» не обидится? Я придумал вам оперативный псевдоним. Привыкайте.

— Казак… Ну, неплохо для начала… — хмыкнул Бойченко, открывая дверь чёрной машины.

Поиски были недолгими, несмотря на темноту и опустившийся туман. Агент Казак уверенно пошел к нужному месту и даже не обратился за помощью, когда пришлось открывать крышку сгнившего люка, ведущего в подпол. Хруст сгнившей лестницы в тишине леса был практически не слышен. Из подвала раздался поток речи на русском и еще пара слов о какой-то матери — новоиспеченный агент рухнул в подвал — старые ступени не выдержали даже его, практически детского веса.

— Жив? — Тамарин предусмотрительно захватил с собой фонарь и спустя минуту уже светил им в чёрную дыру, ведущую в подпол.

— Да, господин полковник, Казак на связи! — со смехом доложил из ямы Бойченко. — Вот она! В тусклом свете фонарика Siemens Тамарин увидел коробку из-под леденцов, на заржавевшей крышке которой просматривались контуры нарисованной балерины.

— Подайте какое-нибудь бревно! Тут глубоко и внутри ничего нет!

Тамарин осмотрелся и ничего кроме пары досок, рядом не приметил, но при первом же прикосновении они рассыпались в труху.

— А я тут долго буду сидеть? Вы меня не разочаровывайте!

— Сейчас. Нужна веревка. Подождите.

Недолгие поиски привели Тамарина к остаткам привода ленточной пилы, где осталась кожаная полоса, надетая на старый шкив.

Все попытки Бойченко выбраться из ямы успехом не увенчались.

— Кидайте коробку, вам нужны свободные руки, — сказал Тамарин в темноту подвала, и почти сразу она прилетела наверх.

— Ну, теперь у меня руки свободны! Господин офицер, найдите бревно покрепче и положите поперёк, а ремень на него накиньте. Я тут как-то зацеплюсь, — голос Бойченко из подвала казался приглушенным и тихим.

Тамарин отошёл в сторону, и, открыв коробку, посветил фонарём. Бумага практически не пострадала от влаги, и перевязанный крест-накрест коричневой лентой свёрток был совершенно сухим. Нескольких секунд хватило полковнику Кроитору, чтобы удостовериться в том, что перед ним предмет его заботы в течение последних нескольких лет.

— Где вы, Казак? — Тамарин уронил над квадратным отверстием в прогнившем полу бревно и посветил вниз.

— Здесь я, здесь! А ремень? Ремень накиньте!

— Покажись, Казак, где ты? Я не вижу!

— Да вот он я! — в луче фонарика Бойченко был едва различим, и Тамарин выстрелил сначала на голос. Еще два выстрела практически были не слышны в округе, потому что полковник опустил руку вниз, ниже уровня пола, и весь их глухой звук был поглощен мягкой древесиной, поросшей мхом…

Первое, что сделал полковник жандармерии Константин Букур, после того как ему доложили, что наружное наблюдение потеряло из вида автомобиль Кроитору, — устроил вселенский разнос подчинённым.

Когда Букур кричал у себя в кабинете, его секретарь в приемной, как правило, опускала глаза и ещё усердней стучала клавишами печатной машинки, пытаясь этим звуком заглушить колоритные выражения своего начальника. Вчера вечером она ещё и покрылась нежно-розовыми пятнами от обилия нецензурных выражений, пробивавших даже закрытую дверь кабинета с помощью силы голоса её шефа.

Капитаны, лейтенанты и прочие провинившиеся жандармы вышли от Букура спустя тридцать шесть минут с одинаково строгими лицами, выражающими крайнюю степень озабоченности и решимость исправить ситуацию в кратчайшие сроки. Так случалось каждый раз после какого-нибудь провала, а таковым у начальника Бухарестской жандармерии считалось любое, даже самое незначительное событие, не вписывавшееся в его теорию успеха — от легкого запаха вчерашнего возлияния, исходящего от дежурного и до случая, подобного сегодняшнему.

Уступка начальника жандармерии своему другу из генштаба в виде арестованного махновца, поначалу была экспромтом, сделанным в уютном зале ресторана Петра Лещенко под влиянием алкоголя, доброго расположения духа и, как следствие — некоторой расслабленности. Уже по пути домой полковник Букур, размышляя, не совершил ли он опрометчивый шаг, принял решение отдать некоторые срочные указания подчинённым и его личный водитель был вынужден сменить маршрут, повернув в сторону жандармского управления. Прибывшие в течение нескольких минут дежурные офицеры получили инструкции на завтра — главного жандарма интересовали все подробности предстоящего общения задержанного и полковника Кроитору.

Если его, Букура, сомнения окажутся надуманными, и Виорел раскрутит этого русского, то луч славы упадёт и на седую голову жандарма, а главное — можно будет по-свойски попросить старого товарища Кроитору списать полностью или частично карточный долг, о котором полковник даже боялся думать. Сумма, проигранная месяц назад в бридж, составляла почти полную стоимость его дома. Виорел милостиво согласился на любую рассрочку, удобную для начальника жандармов, но под разными предлогами больше не садился за стол, будто исключая возможность реванша со стороны Букура.

Ну, а если слежка вскроет какие-либо подозрительные факты, то вполне можно будет начать свою игру. И это будет не бридж. Тогда, в случае победы, и лавры будут единоличными, и долг точно аннулируется — Константин Букур любил ходить ва-банк.

Поздно вечером в пятницу, 15 ноября, отдел наружного наблюдения отчитался о том, что достоверно установлено — Кроитору выехал из Бухареста на своём автомобиле с пассажиром на переднем сиденье, а вернулся через полтора часа домой в одиночестве. Примерно определили и район, где полковник генштаба мог высадить пассажира — от выезда из столицы, где его потеряли, и до точки на шоссе, в которой его заметили из машины наблюдения на обратном пути.

Места в очерченной зоне поиска были абсолютно безлюдными, что разожгло в полковнике жандармов нешуточный азарт. Для чего ехать на ночь глядя в глухой лес? Почему Кроитору вернулся оттуда в одиночестве? Куда делся Бойченко? К чему такая поспешность и скрытность? Документы таки существуют и махновец не блефовал?

— Господин полковник, они нашли труп арестованного! — эти слова дежурного, прозвучавшие в телефонную трубку рано утром в субботу, 16 ноября, услаждали слух Букура приятней, чем все концерты Лещенко.

— Немедленно старшего наряда ко мне с докладом! — заговорщицки прошипел полковник в чёрную эбонитовую трубку телефонного аппарата, стоявшего на его столе в рабочем кабинете.

Личный состав жандармского управления, наслышанный о неприятностях коллег из наружки, не слишком удивился, когда по отделам разнеслась весть о том, что шеф ночует в кабинете. Правда, это был второй раз в истории. Первый случился пару лет назад из-за жуткого перепоя полковника, принимавшего тогда у себя инспекцию.