Джессика Феллоуз - The Mitford murders. Загадочные убийства

Луиза недоверчиво покачала головой и, вновь наклонившись, погладила мягкую шерстку Сокса.

— Одна беда: теперь я не могу решить, что мне делать с этим псом, — посетовала Уинни. — Конечно, я привязалась к нему, но Герти против того, чтобы он жил с нами; говорит, что от собак она чихает. Я уж хотела попытаться пристроить его в Баттерсийский дом собак, но, может быть, ты заберешь его в тот дом, где служишь? У них ведь там есть большой сад? Они могут даже и не заметить его.

— Нет, я не могу взять его, — возразила Луиза. — Но, по-моему, знаю человека, который согласится позаботиться о нем.

Гай глянул на часы. Без десяти шесть. Он прикинул, что дома сейчас собираются пить чай и вся семья будет в сборе. Еще и Уолтер теперь приходил к ним по вечерам, поскольку его жена уехала в Манчестер навестить свою мать.

В гостиной слабо потрескивали дрова в камине — язычки пламени лишь слегка поднимались над обуглившимися поленьями, видимо, горевшими уже несколько часов. Обычно миссис Салливан топила дровами только на Рождество, чтобы хорошенько прогреть дом. Молодой человек заметил, что его братья и отец устроились на разных стульях, казалось, поджидая его, а мать бросилась ему навстречу.

— О Гай! Тебя взяли на прежнюю работу!

— Не совсем, — удрученно произнес ее сын, но ему не удалось до конца выдержать роль страдальца, и он усмехнулся — слишком уж велика была его радость.

— Где же ты тогда разжился полицейской формой? — поддразнивая его, поинтересовался Эрнест. — Взял напрокат в костюмерной лавке?

— Посмотрите лучше на герб на моем шлеме, — посоветовал Гай. — Теперь он не такой, как раньше.

Отец подошел к нему и пристально взглянул на его новый высокий шлем.

— Чтоб мне провалиться, сынок, тебя взяли в Столичную полицию?

— Перед вами свежеиспеченный, недавно назначенный констебль полиции Лондона, — сообщил Гай, и гостиная огласилась восторженными одобрительными возгласами. Мать заплакала от радости, а братья принялись хлопать «свежеиспеченного констебля» по спине, в какой-то момент едва не сбив очки с его носа. Он услышал очередную добродушную шутку, на этот раз от Берти, но никакие шутки уже не задевали его. Впервые в жизни Гай понял по голосам своих родных, что они гордятся им.

Эти бурные изъявления радости прервал стук в дверь.

— Давай-ка, сын, открой им сам, — велел отец Гаю. — Ты ведь не против произвести впечатление на соседей?

Молодой полицейский усмехнулся и, поправив шлем, отправился к входной двери.

— Боже мой, какая неожиданность! — увидев его, воскликнула Луиза.

Гай рассмеялся, слегка покраснев. Почувствовав, что глупо выглядит в шлеме, он быстро снял его.

— Неужели вас взяли обратно на работу? — спросила девушка.

— Практически да, — ответил ее друг, невольно продолжая улыбаться, — только теперь я работаю в Скотланд-Ярде.

— Надо же! — присвистнув, воскликнула Кэннон. — Видимо, теперь в вашем присутствии мне придется тщательно следить за своими словами и действиями!

— Только не вам, — со смехом ответил Гай, радуясь, что она так благодушно настроена.

Ему приходило в голову, что из-за его неотступного расследования этого преступления Луиза потеряла работу, не говоря уже о том, что по его милости полицейские и Мейбл Роджерс нагрянули в Астхолл-манор. Он уже собирался в очередной раз умолять ее о прощении, когда заметил Сокса.

— Привет, кто это тут у нас? — Гай наклонился к черной с белыми пятнами собаке, которая усердно виляла хвостом, прыгая вокруг его ног. Пес мгновенно попытался лизнуть его в щеку, и молодой человек опять невольно рассмеялся, заметив: — Какая славная собака!

— Его зовут Сокс, — сообщила гостья, — и, если хотите знать, то этот пес, по-моему, полюбил вас с первого взгляда. В общем, он станет вашим, если у вас есть возможность позаботиться о нем.

Гай выпрямился и взглянул на Луизу.

— Да, — согласился он, — мне тоже кажется, что это любовь с первого взгляда. — Девушка улыбнулась его словам. — Но откуда он взялся?

— Это пес моего дяди, — пояснила Кэннон. Он оставил его моей матери, сказав, что намерен вступить в армию. Скорее всего, надеялся, что его отправят служить за границу, где он избавится от преследования кредиторов.

— То есть Ксандр…

— Похоже, дело не обошлось без рукоприкладства… Это объясняет те пятнышки крови, что я заметила, а Ма сказала, что Стивен вернулся с подбитым глазом. Что бы Ксандр ни говорил, он сделал только то, о чем я просила его, не больше, — заключила Луиза.

Это заключение было сравнимо с глазурованной вишенкой на торте. «Что бы Ксандр Уоринг ни сделал Роланду Лакнору, можно оправдать даже в глазах закона, — подумал Гай, — и к тому же он не причинил никакого вреда Стивену Кэннону». Молодому человеку не удалось произвести последний арест, но эта неудача больше абсолютно не беспокоила его. Более того, он порадовался, что Луиза оказалась ни в чем не повинной.

Оставался еще один важный вопрос. Кэннон стояла на крыльце перед Салливаном. Он видел, как поблескивают в свете уличных фонарей ее почти черные глаза на тонком, подобном тонкому фарфору лице, и заметил, что она слегка дрожит от холода. Уже собираясь задать ей тот самый волнующий его вопрос, молодой человек вдруг почувствовал, что у него за спиной что-то происходит, и, оглянувшись, увидел ухмыляющихся братьев, следивших за ними из коридора. Гай мягко закрыл дверь в коридор.

— Можно мне в ближайшее время заехать к вам в Астхолл-манор? — спросил он.

— Конечно, пожалуйста, приезжайте, — тихо ответила Луиза. — Не только члены этого благородного семейства будут рады вас видеть.

Стоя в сумеречном свете на пороге дома и не обращая внимания на внимательный взгляд и постукивающий по полу хвост Сокса, Гай и его подруга крепко обнялись.

Дни проходили за днями, и однажды вечером, когда в детской уже появились рождественские календари [48] Красиво оформленные календари для счета оставшихся до Рождества дней, содержащие библейские истории, напутствия и сладости на каждый из них. и все младшие девочки удалились, закончив с восторгом разглядывать прелестные картинки малиновок и веточек остролиста, которые начали открываться за картонными дверцами, Нэнси и Луиза устроились на колючем ковре возле камина. Нянюшка Блор в это время, читая и поклевывая носом, отдыхала в кресле этой небольшой, теплой и душноватой гостиной.

Нэнси строчила что-то в школьной тетради, выглядевшей такой помятой, словно она выкопала ее из забытых недр какого-то шкафа. Она писала быстро, часто зачеркивая и заменяя слова, и ее перо не столько порхало над страницей, сколько пикировало на нее. Иногда, совершенно внезапно, девушка устремляла взгляд в потолок, и ее перо застывало над строчкой в готовности возобновить поток слов, как только вновь откроются мысленные шлюзы, а потом голова ее опять опускалась к лежащей на коленях тетради. Тишину нарушали лишь тиканье каретных часов да шорох креповой юбки, когда нянюшка, поправив подушку за спиной и устроившись поудобнее, снова закрывала глаза.