Оливер Пёцш - Дочь палача и Совет двенадцати

У Фронвизера возникло странное ощущение, что она чего-то недоговаривает.

– И к кому ты ходила? – спросил он.

– Его имя Даниель Пфунднер. Это городской казначей.

– Пфунднер? – Симон подскочил. – Знаю я этого надменного хлыща! Повстречал его в опере. Мне бы не хотелось, чтобы ты…

– Черт возьми, пусть сначала расскажет все до конца, – прервал его Куизль и усадил на место. – Потом можешь ругаться сколько влезет. – Он взглянул на дочь. – Ну? Что произошло в доме этого казначея?

– К нему кто-то приходил, лысый такой тип. Я подслушала их разговор. Как я поняла, этой ночью что-то должно произойти и с этим нельзя тянуть, – Магдалена вздохнула. – Я так и не узнала, кто это такой, но боюсь, что девушки с мануфактуры в опасности.

– Почему ты так решила? – спросил Георг.

Магдалена явно хотела что-то сказать и не решалась. В конце концов она вздохнула и продолжила:

– В действительности эта мануфактура служит лишь прикрытием. На самом деле матушка Йозеффа и ван Уффеле отправляют своих работниц в качестве проституток к богатым патрициям. Убитые девушки, Эльфи и Анни, тоже были из их числа. Анни раньше обслуживала этого Пфунднера. Ева, по всей видимости, пыталась рассказать об этом, и теперь от нее хотят избавиться. А может, и от других девушек… От них нужно избавиться. Они говорили про девушек, я в этом уверена!

– Минуточку! – Симон совершенно по-новому взглянул на свою жену. – Хочешь сказать, вы с этим чванливым хлыщом… что ты с ним… – Ему не хватило духу закончить.

Магдалена помотала головой.

– Так далеко я заходить не стала.

– И правильно сделала, – проворчал Куизль. – Моя дочь не станет шлюхой, я запрещаю тебе!

– Я тебе, конечно, не отец, – добавил Георг, – но скажу как брат: женщины позорят себя этим ремеслом! И, надеюсь, никто в нашей семье заниматься этим не станет.

– Может, вы и мне позволите вставить словечко? – сдержанно проговорил Симон. – Я все-таки ее муж и не желаю, чтобы…

– Господи! Может, выслушаете меня до конца? Или так и будете умничать до самой ночи? – не выдержала Магдалена. – Все вы, мужчины, одинаковы! Показываете пальцем на проституток, а сами тайком развлекаетесь. Разве я не права?

– Ладно, ты права, в Бамберге я разок-другой пользовался их услугами, – признался Георг. – Но когда речь заходит о родной сестре, это совсем другое…

– Речь идет о жизни девушек, а не о чести или позоре! – перебила его Магдалена. – Как еще объяснить, чтобы до вас дошло?

Некоторое время за столом царило молчание. Слышно было, как напевает в углу Вальбурга, укачивая Софию.

Михаэль Дайблер первым нарушил молчание:

– Ты права, Магдалена. Порой мы не отличаемся сообразительностью. Рассказывай дальше.

Дочь палача рассказала обо всем, что выяснила, о скверных условиях на мануфактуре, о том, как напуганы девушки, и о торговле проститутками. Под конец она упомянула и о странном происшествии в подвале.

– Я услышала плач, – закончила Магдалена. – Вполне возможно, что в подвале держат Еву, а может, и еще кого-то из девушек! Эти венецианцы, наверное, заодно с ван Уффеле и Йозеффой и служат там надзирателями.

– Хм, если это правда, то эти двое довольно хитро все устроили, – проговорил Дайблер, нахмурив брови. – Проституция в Мюнхене запрещена еще со времен герцога Вильгельма Благочестивого. Тому, кто нарушит запрет, грозит позорный столб, и богатые мещане боятся этого, как дьявол – святой воды. А так они могут предаваться утехам, ничего при этом не опасаясь… Йозеффа и ван Уффеле, должно быть, неплохо на этом зарабатывают.

– Но зачем было убивать Анни и Эльфи? – спросил Симон.

– Может, те хотели обо всем рассказать? – предположил Георг. – Во всяком случае, это могло бы послужить причиной.

– Наверное, эти лживые патриции вытворяли с девушками что-нибудь похуже и пришлось это замять, – сказала Магдалена. – Об этом вы не думали?

– Не знаю. Кое-что здесь не складывается… – Симон покачал головой. – Как это все связано с убитой женой патриция, Терезой Вильпрехт? Не говоря уже о мумии в погребе… Не вижу никакой связи.

– Мастер Ганс, наверное, знал, какая между ними связь, – проворчал Куизль, немного помолчав. – И он знал, кто за этим стоит. Но Ганс теперь мертв… – Якоб сердито стукнул по столу. – Черт, я чувствую, что все ответы у нас перед носом! Какая во всем этом связь? Какая, черт подери…

– Тсс! – шикнула на него Вальбурга. – Смотри не разбуди еще Софию, она только что уснула. Малютка не виновата в этих злодеяниях.

Магдалена неожиданно улыбнулась, впервые за все это время. Симон был рад, что Вальбурга в эти минуты находилась рядом, хоть и не участвовала в разговоре. Своей заботой и теплотой она помогла Магдалене отвлечься от всех ужасов, пережитых за последнее время.

– Ты права, Бурги, – сказала дочь палача. – И спасибо тебе за то, что ты присматриваешь за Софией. Без твоей помощи мне, наверное, не удалось бы все это выяснить. – Она вновь повернулась к мужчинам. – Так или иначе, я уверена, что ван Уффеле и Йозеффа имеют какое-то отношение к этим убийствам. Все-таки из всех убитых девушек две работали на них.

– Может, эта Тереза Вильпрехт тоже на них работала? – задумался Георг. – Не ради денег, а чтобы насолить престарелому мужу…

– Думаешь, все жертвы были проститутками? Даже не знаю… – Дайблер почесал затылок. – Поговаривали, что у этой Вильпрехт есть любовник. Но опять же, что связывает их с нашей мумией? Ее-то убили лет двадцать назад.

– Амулеты, – неожиданно проговорил Куизль.

Дайблер перевел на него растерянный взгляд.

– Что?

– Амулеты. Он помечает своих жертв этими медальонами. Неважно, двадцать лет назад или сейчас. Сначала у мумии, потом у Анни… Готов поспорить, что при Эльфи тоже был такой амулет! Впрочем, доказать мы ничего не сможем, она ведь уже в могиле. – Палач принялся набивать трубку. – Утром, когда мы хоронили Ганса, я спросил у Лойбля, не было ли у Терезы Вильпрехт какого-нибудь медальона. И что вы думаете? Он у нее был – лежал в мешке, в котором убийца бросил ее в заводь. Лойбль не мог точно припомнить, но возможно, что на медальоне была изображена Мадонна, как и у других жертв.

– Выходит, мы были правы, – прошептала Магдалена и плотнее закуталась в шаль. – Какой-то безумец занимается этим уже лет двадцать.

Куизль склонился над столом и принялся растирать табак в мелкие крошки. Затем насыпал все в трубку и поднес к ней зажженную лучину.

– Казни, медальоны… – бормотал он, раскуривая трубку. – Мерзавец не изменяет себе. Неизвестно только, зачем он это делает. Но никто не станет убивать без причины. Что им движет? Выясним это – и он, считай, у нас в руках… – Он выпустил в потолок облако дыма, и оно расплылось по всей комнате. – Должны быть свидетели. Невозможно, чтобы все эти годы его действия оставались незамеченными. Не исключено, что Ганс таких свидетелей разыскал. И что-то я сомневаюсь, что в этих убийствах замешаны ван Уффеле и его потаскуха.