Иван Погонин - Экспедиция в рай

– Как же, предлагал. Десять тысяч фунтов.

– Ого! Это сколько же он вывез?

– Я думаю, его доля в награбленном составила около двух миллионов, – сказал Тараканов, – а это примерно пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

– Это же состояние! С такими деньгами в Европе он может весьма неплохо устроиться. Ну что теперь рассуждать. Не погорячись вы, Осип Григорьевич, мы могли бы господина Вейсброта своей властью в Совдепию вернуть, с соответствующими документами. А теперь… Теперь пишите рапорт, да как можно подробнее и красочнее, а я попытаюсь в нужном ракурсе его финнам преподнести. А там, как Бог даст.

Прибывшие в карантин чины финской полиции внимательно выслушали Оболенского, побеседовали с Таракановым, заковали Вейсброта в наручники и отвезли в Гельсингфорс. Назад он не вернулся.

Выдержки из протокола допроса.

24 ноября/7 декабря 1918 года. Териоки, Финляндия. Я, уполномоченный Комитета для забот о русских в Финляндии, отставной коллежский советник М.Н. Кунцевич, допросил Вейсброта Леонида Оттовича, родившегося 1872 года мая 15 дня, из мещан города Венден Лифляндской губернии, лютеранского вероисповедания.

По существу заданных ему вопросов Вейсброт пояснил следующее.

«В государственную службу я вступил по отбытии воинской повинности, 1 октября 1897 года писцом, в Венденское полицейское управление. В 1900 году переведен на должность околоточного надзирателя Рижского городского полицейского управления, с 1903 по 1908 годы служил в сыскной части рижской полиции полицейским надзирателем. В 1908 году был переведен в Московскую сыскную полицию, где прослужил до ноября сего, 1918 года. С 1910 года у меня на связи находился владелец кухмистерской, расположенной на ул. Солянка, дом 8, крестьянин Лабухин Афанасий. Расследуя одно из ограблений в районе Хитрова рынка, я в ходе обыска нашел и изъял в кухмистерской Лабухина ограбленные вещи и предложил ему сотрудничество в обмен на свободу. Лабухин согласился. После этого он стал снабжать меня известными ему сведениями о происходивших на Хитровке преступлениях. С его помощью мне удалось раскрыть несколько крупных ограблений, краж и разбойничьих налетов. Хочу пояснить, что я все это время не препятствовал Лабухину заниматься скупкой краденого, так как только в этом случае Лабухин мог добывать интересующую меня информацию.

С Иваном Николаевичем Беляевым я познакомился в 1912 году, – я расследовал кражу, совершенную из его квартиры. Это преступление мне удалось открыть и вернуть Беляеву практически все похищенное у него имущество. После этого мы стали дружить, так как у нас имелись общие интересы – и он, и я были страстными рыболовами. Мы неоднократно выезжали с ним на рыбную ловлю в окрестности г. Москвы.

В апреле 1918 года я был в гостях у Беляева – отмечал его именины. Находясь в состоянии опьянения, он жаловался мне на свою жизнь и на существующие в Совдепии порядки и говорил о своем желании эмигрировать. На это я возразил, что за границей нам, в нашем возрасте, будет трудно найти работу и что уезжать туда можно только при наличии определенного капитала. Тогда Беляев заявил, что капиталом можно обзавестись, и рассказал о том, что ему по долгу службы известно о каждом случае перевозки крупной суммы денег по Рязано-Уральской железной дороге. После этого у нас с ним возник умысел на совершение разбойного нападения на вагон с деньгами. К осуществлению этого преступления я привлек Лабухина. Мы несколько раз втроем встречались в кухмистерской Лабухина, разработали план нападения, распределили роли. Лабухин должен был устроить на Рязанскую дорогу своего знакомого, чтобы тот открыл вагон в момент нападения. Само нападение тоже должен был осуществить Лабухин и его сыновья. Беляев должен был сообщить о предстоящей перевозке денег и их сумме. Я должен был организовать обмен похищенных денег на изделия из драгоценных металлов и валюту иностранных держав, а также осуществлять общее руководство операцией и прикрытие ее участников.

22 мая Беляев сообщил, что принято решение об отправке в Тамбов 23 мая девяти миллионов рублей. Нам повезло, этот багажный вагон должен был сопровождать именно человек Лабухина. Если бы 23-го была бы очередь другого багажного кондуктора, человек Лабухина должен был бы с ним поменяться под благовидным предлогом.

…Лабухин не должен был никого убивать, об этом мы не договаривались. Когда я узнал, что все сопровождавшие поезд лица убиты, я потребовал у Лабухина объяснений. Он ответил, что сомневался в надежности своего человека и опасался, что тот, будучи с пристрастием допрошен в уголовной милиции, может его выдать… Мы поделили деньги – шесть миллионов достались Лабухину, один миллион – Беляеву, два миллиона – мне. Я сделал так, что начальник милиции включил меня в группу, созданную для раскрытия этого преступления, и контролировал ход розыска. Сразу сбежать из России мы не могли – процесс обмена советских денег на ценности занял продолжительное время.

…Арест Лабухина и его сыновей стал для меня полной неожиданностью. Я добился того, чтобы старшего Лабухина поручили допрашивать мне, и в обмен на молчание обещал организовать ему побег.

…Когда субинспектор Тараканов попросил меня проверить Беляева, я понял, что могу быть разоблачен, и решил действовать на опережение. В конце 1911 года начальник Московской сыскной полиции посылал меня в Тулу за личным делом Тараканова, в дороге от скуки я это дело прочитал и запомнил, что Тараканов расследовал нападение на почтово-телеграфную контору в Кашире, совершенное боевиками социал-демократической партии. Я съездил в Тулу, нашел его личное дело, нашел в Кашире еще одного участника этого расследования, после чего написал рапорт и отправил в Тульскую ЧК. Тараканов был арестован.

…Я организовал побег Лабухина, но об этом стало известно тюремной охране, и Лабухин был убит при попытке к бегству.

О судьбе Беляева мне ничего доподлинно не известно.

В содеянном я раскаиваюсь и прошу судить меня в Финляндии, по законам Республики, а не отправлять обратно в Совдепию.

С моих слов записано верно и мною лично прочитано. Дата, подпись».

На католическое Рождество советские войска взяли Юрьев.

Заказчик – восьмипудовый мужчина с огромным красным носом, достал из кармана пиджака бумажник и принялся отсчитывать деньги.

– Вот, это хозяину отдашь, а это – тебе. – Толстяк протянул Тараканову стомарочную купюру.

– Благодарствую, херра Мяги! – Осип Григорьевич поклонился.

У его «Бюссинга» полетела помпа, поэтому груз он повез на NAGе Сашки Наумова. А для того, чтобы завести этого монстра 1910 года выпуска, требовалось знать несколько хитростей. Хотя Тараканов еще год назад сам сидел за рулем NAGa, некоторые приемы его оживления он уже подзабыл. Поэтому машина завелась далеко не с первой попытки. Тараканов включил фары и плавно тронулся с места. Тридцатипятикилометровый путь до Нарвы он рассчитывал преодолеть менее чем за полтора часа.