Юлия Нелидова - Дело о бюловском звере

Камердинер похлопал глазами, сметая слезы с седых ресниц.

— Не знаю, ваше благородие, — пожал плечами он. — Убегла в лес, может. Да только вы не смотрите на меня с подозрением, но большого зверя, коли тот не призрак, трудно по чугунке в столицу провезти. Невозможно-с!

— Все-то у вас просто: убегла.

— Разрешите, я вас в опочивальню вашу провожу? Утро — оно вечера-то мудренее. Завтра уж и решим, как быть.

Наутро Иноземцев встал, оделся и вышел на крыльцо. Морозец защипал нос, в глаза брызнули искры: кругом все белое — за ночь порядочно намело. А в нескольких шагах от крыльца раскинулось таинственное озеро, поглотившее бедную девушку, легло ртутного цвета пятном, с одной стороны окруженное голым лесом, сосновым бором и болотами, с другой — приусадебным парком. Круглое, как блюдце, с невысоким берегом, припорошенным снегом, под вуалью тумана оно само было как призрак.

Пока Иноземцев стоял, стуча зубами и кутаясь в свое далеко не зимнее пальто, завороженно глядел на местный пейзаж, взошло солнце, туман рассеялся, а озеро стало изумрудным и заблистало множеством искорок, что драгоценный камень в серебряной оправе. Зеркальная прозрачность его лишь слегка нарушалась вспененной шапочкой ключа, бьющего в самом центре.

За спиной скрипнула дверь.

— Любуетесь-с, ваше благородие? — осторожно поинтересовался Саввич. — Сна нет?

— Думаю все, что же мы теперь делать будем? Надо к Делину ехать. Он как будто что-то недоговаривает… Вот бы коляску, а?

Тут округу огласил чей-то крик: мужской, взволнованный, точно звали кого. Иван Несторович и Саввич замерли. Крик повторился, уже можно было разобрать слоги.

— Мне или мерещится, или вас кличут, — прошептал Иноземцев.

— Кажись, Фомка, — ответил камердинер и, сойдя на дорожку, быстро засеменил по снегу к углу дома. — Точно, он! Бежит, руками машет.

Грузный великан, укутанный в епанчу поверх тулупа, летел по дорожке, спускающейся вниз по холму, неловко скользя на пятках. В одной руке он держал ружье, им же и балансировал, чтобы не грохнуться.

— Саввич, ох, Саввич, — басил он. — Не пойду больше туда, ни за какие награды.

— Да что случилось? — в один голос воскликнули Иван Несторович и камердинер.

— Проснулся я от громкого шороха с потолка. Думал, опять искатели притопали с видами на хозяйское добро. Взял ружо, весь дом обошел, все этажи — никого. Двинул во двор через кухню и вдруг слышу голосок тоненький, будто барышня наша плачет: «Спасите, спасите дядюшку! Свезите алмазы в Африку». А потом гляжу — прямо предо мной в шагах десяти что-то у кустов белеет. Оно, это белое, медленно поднялось в воздух и улетело.

— Когда? — выдохнул Иноземцев и, отбежав от дома к самому берегу, стал озираться, в небо глядеть, надеясь поймать взглядом это нечто: парящее и белое.

— Да получасу не прошло. Унесло это во-он туда, — великан указал на запад. — Ветром подхватило.

— Коляска есть?

Под ясным солнышком на коляске той, что некогда управлял Тихон, добрались до Т-ска часа за два, не меньше, из-за снега. Делина в управе не оказалось, пришлось дожидаться. От нетерпения ординатор весь извелся, столоначальник с письмоводителем осторожно пытались выведать о странном волнении врача, не вызвано ли оно причастностью к бюловским беспорядкам? Но тот уселся на стул и сердито покусывал дужку очков, молчал, на все вопросы лишь отрицательно мотал головой.

Исправник громко подкатил к воротам в карете с чубарой парой (обзавелся на премию). Иноземцев услышал, бросился вниз и даже не дал уездному начальнику спуститься со ступеньки экипажа.

— Вы не имеете права мне не верить! — вскричал он. — Вот, допросите слугу, что усадьбу охраняет. Он только что видел необъяснимое явление во дворе проклятого замка, какое видел я во дворе Обуховки.

Исправник сначала строго поглядел на врача, потом покосился на Фомку — тот, глаза опустивши, переступал с ноги на ногу и мял шапку.

— Истинная правда, вашество.

Кирилл Маркович устало поморщился, промычал что-то вроде: «О сколько же неприятностей через вас, Иван Несторович!», потом подумал и сделал неопределенный жест: де, следуйте за мной.

— Ну что теперь-то стряслось? — Бросил шапку на стол, скинул с плеч шубу.

Внутренние, доселе сдерживаемые воспитанием и усвоенными с детства правилами хорошего тона, вулканы Иноземцева взорвались негодованием. Во власти чувств, жестикулируя, а порой и повышая тон, он обвинил исправника в пренебрежительном отношении к весьма очевидным фактам и нежелании их принять.

Выслушав, чиновник уселся за стол и с напряженным спокойствием осведомился, чего же надобно от него.

— Отрядите людей прочесать озеро, — требовательно стукнув ладонью по столу, ответил Иноземцев. — Алмазы на дне!

— Езжали бы вы, Иван Несторович, в свой Петербург, больных лечить. Нету там никаких алмазов и быть не могло! Барышня Бюлов едва ноги унесла из усадьбы, переполненной моими парнями, ночью, впотьмах! А вы говорите о двухпудовом сейфе с алмазами. Сами ведь понимаете, что хрупкое создание Ульяна Владимировна не смогла б его и приподнять.

— Но ведь она исчезла с телом генерала! — козырнул Иноземцев. — Его-то приподнять получилось, значит?

Кирилл Маркович стиснул зубы, усы так и заходили ходуном на напряженном, почти зловещем его лице. На мгновение Иноземцеву показалось, что он имеет вид человека, которого внезапно застали врасплох.

— Генерал ушел сам, — выпалил исправник.

Иноземцев хотел было обрадоваться, что дело сдвинулось с мертвой точки, потом изумиться: как это ушел сам, но нахлынуло ошеломляюще неприятное чувство, будто его держат за идиота.

— Почему вы смолчали? Что значит ушел сам? Генерал что, жив, что ли?

Исправник поднялся.

— Вы желаете провести собственное расследование? Пожалуйста! — зло бросил он. — Но видя ваше состояние, я бы не советовал. Как мог, оградил от неприятных хлопот. Незачем, понимаете? незачем вам со своим чрезвычайно нежным характером лезть сюда.

— Благодарю за беспокойство, — процедил сквозь зубы Иноземцев. — Будьте любезны, вернемся от моего характера, который вас совершеннейшим образом не касается, к генералу. Я хочу знать. Все!

— Вот упрямец! Хорошо, видимо, придется вам сказать, так вы от меня не отстанете, — гневно блеснул глазами исправник. — Версия со вскрытием специально для вас была подготовлена, дабы успокоить и поскорее отпустить восвояси, чтоб под ногами не путались и следствию не мешали. На самом же деле его сделать не успели, потому как Ульяна Владимировна сама все рассказала о растворе того вещества, что вы изготовили, призналась, что у вас шприц свистнула. Пока вели дознание в другой комнате, генерал оклемался, встал и ушел через черный ход, ведущий прямо из его башни. Так как его почитали за мертвеца, охраны с ним я не оставил. Моя оплошность, о которой я предпочел умолчать. Не рассказывать же всем подряд, какой я олух. А вы вынудили, и я вам этого не прощу. Генерала потом нашли на крыльце богадельни — наверняка читали об этом в газетах. Возможно, он был еще под хмелем, когда на него напали предположительно волки. Кровавый след тащился на несколько десятков шагов от дороги.