Иван Любенко - Приговор

Дворники по утрам мели дворы и улицы, а на исхудавших, брошенных красными лошадях заколесили извозчики. Город будто проснулся от долгого сна и, умывшись, выглядел почти таким, каким его привыкли видеть всегда. Снова зазвонила колокольня Казанского собора, и, как и раньше, в церквях проходили богослужения. К ним добавились и благодарственные молебны за освобождение жителей от красной напасти.

Ставропольцы тоже преобразились. Чиновники надели форменные мундиры, военные теперь не опасались выходить при погонах и орденах. Дамы и барышни больше не боялись появляться в праздничных нарядах на Николаевском проспекте. Страшным сном казалось недавнее время, когда несколько пьяных красноармейцев, встретив на Александровской улице юную гимназистку, вина которой заключалась лишь в том, что на ней были новые калоши, заставили несчастную лечь на землю и тут же поочередно, с диким хохотом, справили на неё большую нужду. Испуганная девочка свернулась калачиком и рыдала навзрыд. Многие не понимали, как они выжили в это время. Иные восклицали: «Так что ж это было? Новое татаро-монгольское иго или кара Божья за прегрешения?

Теперь всё вернулось в прежнее русло. Но скорбь по погибшим все же заметно отличала настоящее время от безмятежно счастливой, ещё довоенной поры. Проводились концерты-сборы для вдов, детей-сирот погибших солдат и офицеров. Купцы, мещане и другие горожане делали добровольные взносы в пользу Добровольческой армии.

Первым Военным Губернатором был назначен полковник Пётр Владимирович Глазенап. Его помощником стал генерал-майор Уваров. Полковник Яковлев вступил в должность начальника Штаба Военного Губернатора. Всеми войсками, расположенными в Ставрополе, командовал полковник Шкуро. В его ряды влились офицеры и гимназисты, юнкера и студенты — все, кто решил дать отпор большевикам. На их основе был сформирован офицерский Ставропольский полк. Комендантом города стал полковник Архипов.

Милицию распустили. Вместо неё создали стражу из уцелевших городовых и знавших службу солдат. Образовалось городское уголовно-розыскное отделение, которое возглавил вернувшийся в Ставрополь Антон Филаретович Каширин.

С первых же дней из оврага Холодного родника и яра за Алафузовским садом были извлечены трупы казнённых офицеров. Руководителей восстания, братьев Ртищевых, с офицерскими почестями погребли на Варваринском кладбище.

Ветер, теребивший макушки деревьев с самого утра, внезапно стих, точно соболезновал горю. Родственники в присутствии врачей приступили к опознанию тел казнённых. Цезарь Аполлинарьевич Леечкин, судебный следователь по особо важным делам, возглавивший группу, вместе с прокурором Красновым следили за составлением протоколов. Для этой цели привлекли и Каширина. Из девяноста шести трупов опознали только сорок пять. Остальные были разрублены на куски. Жена одного из офицеров узнала мужа по едва заметной родинке на отрубленной руке. Многие рыдали, некоторые дамы не выдерживали и падали в обморок, к ним спешил врач.

По окончании следственных действий убиенных уложили в гробы и в сопровождении почётного военного эскорта повезли к Андреевскому храму. Солнце палило нещадно, но, несмотря на жару, внутри ограды и за пределами церкви собралась многотысячная толпа.

Епископ Михаил служил заупокойную службу и, не сдержавшись, расплакался. Затем прогремел оружейный салют, и останки опустили в братскую могилу, выкопанную рядом с обелиском Риммы Ивановой — первой женщины, награждённой посмертно Георгиевской крестом. В общую могилу опустили и гроб с телом отставного начальника сыскного отделения Ефима Андреевича Поляничко. Его супруга, давно выплакавшая все слёзы, пришла проводить мужа в последний путь. Со скорбным молчанием стояли его взрослые дети и многочисленные внуки.

Длинной вереницей к месту погребения шли люди и бросали горсти земли. Могильный холмик вырос быстро и тут же был усыпан цветами.

Ардашев возложил венок и отошёл в сторону. Вдруг позади него раздался голос:

— Не думал я, дорогой друг, что мы встретимся при таких скорбных обстоятельствах.

Обернувшись, он увидел Фаворского — бывшего помощника Терского областного жандармского управления, облачённого в форму полковника.

— Что поделаешь, Владимир Карлович. Такое наступило время, — грустно выговорил Клим Пантелеевич и протянул руку.

— А мы вас искали. В Ставке появилась информация, что вами заинтересовалось ВЧК. Как же вам удалось спастись? Как перехитрили большевиков?

— Весьма запутанная история. Я остался в живых благодаря агенту английской разведки. Он похоронен здесь, вместе со всеми. Его едва отыскали среди тел офицеров.

— Вот как?! Интересная история. Не посвятите ли меня в подробности?

— Да тут, собственно, и рассказывать нечего. Всё случилось так быстро, что я едва успел опомниться. А не хотите ли зайти ко мне? Посидели бы, поговорили, как в былые времена. Выпили бы по рюмке коньяка, помянули бы усопших.

— Пожалуй. Давно я у вас не был. Да, столько лет прошло!

— Свободного извозчика мы вряд ли найдём. Придётся пройти пешком.

— Не волнуйтесь. Неподалёку стоит мой автомобиль.

Статский советник кивнул и, пробираясь сквозь толпу, зашагал за Фаворским.

Лондон, Уайтхолл Корт д.2.

Жизнь играла Мэнсфилдом Каммингом в карты постоянно и козыри ему, как правило, не доставались. Но к такой доле он привык и научился обходиться минимумом шансов, которые выпадали из колоды. Исходя из этого, директор МИ-6 придумал свою теорию счастливого существования на земле. Суть её заключалась в том, что судьба, наряду с бедами и счастьем, посылает каждому человеку и неплохие возможности для самореализации. Да, на первый взгляд они не заметны. Это не козырная масть. Нет. И не выигрыш в лотерею, не свалившееся на голову наследство внезапно умершего родственника или женитьба на миллионерше. Тут карта помельче, она чаще сдаётся и может оказаться полезной — в итоге приведёт к выигрышу. Под невзрачной крестовой десяткой или бубновым валетом Камминг подразумевал всё, что может ему пригодиться: знакомство с интересным человеком, постижение новой области знаний и нестандартное решение в пустяковом, на первый взгляд деле. Кто знает, когда это тебе понадобится, но то, что в определённый момент будет нужным — несомненно. Надо только побольше создавать подобных возможностей, и тогда однажды они обязательно сработают. Количество этих, полезных заделов, обязательно перевесит любую череду бед и неприятностей. Главное, никогда не отчаиваться, а идти вперёд, несмотря ни на что. Да и внезапно нахлынувшая беда — не вечна. Она, как цунами, всё равно откатится назад. Кто мог предположить, что сэр Джордж Мэнсфилд Смит-Камминг вдруг попадёт в ужасную автомобильную катастрофу во Франции вместе с сыном, когда смятое железо придавит ему ногу так, что ради спасения ребёнка он будет пытаться отрезать её перочинным ножом? Сын не выжил, ногу ампутировали на следующий день. Но беда не сломила Камминга, и директор британской спецслужбы стал передвигаться по коридорам не в инвалидном кресле, а на самокате. Странный чудак? Нет, сильный человек, сумевший преодолеть горе.