Валерий Введенский - Убийца из прошлого

— Хорошо, что напомнил. — Тарусов подошел к столу, взял карандаш и сделал пометку в блокноте «Поручить Выговскому выяснить у Бражникова про томик Шекспира: подкинул или нет». — Пари не желаешь?

— Нет. Потому что уверен, убийца — Гуравицкий. Вернее, тот, кто скрывается под этим псевдонимом. Хладнокровный, циничный, заранее продумавший все детали и рискнувший их обнародовать до совершения преступления. Потому что полиции он не боится, напротив, глумится над ней.

— Ты про то, что Крутилина Кобылиным обозвал? — уточнил Тарусов. — Подумаешь! Меня однажды секретарь в суде поименовал Тарасовым.

— Надо было видеть, как ты взвился, — напомнила мужу Сашенька.

— Разве?

— Разве что ногами не топал. Лёшич, рассказывай дальше…

— Итак, поставим себя на место Гуравицкого. Пшенкин со Стрижневой были физически крепкими людьми. Как ему справиться с ними в одиночку? Застрелить? Но тогда обвинить в преступлении Стрижнева будет невозможно. Ведь определить, из какого револьвера выпущена пуля, мы все еще не умеем [39] Баллистическая экспертиза появилась только в двадцатом веке, после Первой мировой войны. . А Гуравицкий хотел, чтобы у полиции сомнений в вине Стрижнева не было. Вот почему он совершил убийство в одно время, а не прикончил любовников по очереди. Вот почему хотел использовать два орудия, а не одно. Найденные вместе ремень с ломиком не оставляли Стрижневу шансов доказать свою невиновность. Но Гуравицкому не повезло. Татьяна Стрижнева задушить себя не дала. И Гуравицкий был вынужден убить ее первым попавшимся предметом. Кочергой! Но почему, почему, вас спрашиваю, Гуравицкий не подкинул кочергу в сани Стрижневу?

Прыжов посмотрел на Сашеньку, та сидела с невозмутимым видом.

— От дома Стрижневых до Царскосельского вокзала пешком минут пять, не более, — продолжил излагать свою версию доктор. — Кажется очевидным, что после убийства Гуравицкий отправился туда, сел в сани к Стрижневу и во время поездки засунул улики в ящик. Но нет! Гуравицкий обдумал преступление заранее и пришел к выводу, что может не застать Стрижнева у вокзала в нужное время. И, кстати, оказался прав. С полудня до самого задержания в полдевятого вечера Стрижнев был в разъездах.

— Ты хочешь сказать, что Гуравицкий подкинул улики заранее? — поняла Сашенька.

— Да, да!

— Ты гений. Браво, Лёшич! — теперь захлопала в ладоши княгиня.

Наталья Ивановна отвернулась, чтобы никто не увидел ее слез. Она знала о прежних чувствах Прыжова и Тарусовой и сильно ревновала.

Потом Тарусовы с Прыжовым часто вспоминали это озарение доктора. Ведь, не зная многих деталей, он точно описал действия преступника.

Дмитрий Данилович недовольно приподнял брови. До этого дня «гением» супруга называла только его, и услышать такую оценку в адрес Прыжова было неприятно. Что-то вертелось у князя на языке, но ухватить это он не мог. На выручку опять пришла Наталья Ивановна:

— Но пардон… как это возможно? Сперва надо убить, только потом можно подсунуть улики.

— Достаточно купить два одинаковых ремня и два ломика, — не дала ей договорить Сашенька.

— Но на ломике кровавые пятна! — напомнила Наталья Ивановна.

Тарусов поморщился. Зря, ох, зря Наталья это сказала. Сейчас Прыжов с Сашенькой ее по стенке размажут.

— На заднем дворе любой мясной лавки всегда найдется лужа крови, надо лишь обмакнуть в нее ломик, — объяснил жене Лёшич.

— А как же твой хваленый микроскоп? — удивилась Наталья Ивановна. — Неужели, взглянув в него, ты не отличишь кровь неразумных существ от человеческой?

— Увы, нет, — признался доктор.

До начала двадцатого века отличать кровь животного от человеческой ученые не умели. И преступники этим пользовались. При обнаружении у них на одежде или в жилище подозрительных пятен нагло заявляли, что это кровь зарезанной курицы или овцы. Опровергнуть их слова было невозможно.

Над решением этой проблемы бились лучшие умы, то и дело публиковались статьи об открытии долгожданного метода [40] Один из них разработал приват-доцент Харьковского университета С. П. Дворниченко, защитивший в 1893 году диссертацию на тему «К вопросу об отличии крови человека от млекопитающих животных в судебно-медицинском отношении». , но ни один из них на практике не подтверждался, пока в 1899 году петербургский патологоанатом Федор Чистович не обнаружил, что, если кролику ввести в вену коровье молоко, в его организме синтезируется некое вещество для защиты от чужеродного белка. И если это вещество выделить и капнуть им в молоко, оно свернется. Загадочное вещество было названо им преципитином.

Через год молодой немецкий ученый Пауль Уленгут решил продолжить опыты Чистовича и выяснить, вступает ли противокуриный преципитин в реакцию с белками других птиц. Оказалось, что нет, против каждой птицы кролик синтезирует свое собственное защитное вещество.

Понимая, какое значение может иметь его открытие для судебной медицины, Уленгут тотчас приступил к опытам с белками человека и млекопитающих. Одновременно с ним подобные исследования проводились и в других лабораториях, но Уленгут успел первым опубликовать результаты и закрепить за собой авторство метода [41] Однако в советской специальной литературе он назывался методом Чистовича-Ученгута. .

Через год случился еще один прорыв в исследованиях крови. Уже несколько десятилетий до этого хирурги, пытаясь возместить кровопотерю у раненых, пытались перелить им донорскую кровь. Изредка сие помогало, но в большинстве случаев приводило к летальному исходу. А почему — никто не знал. Загадку разрешил австрийский врач Карл Ландштайнер [42] Советская криминалистика приписывала это открытие чешскому врачу Яну Янскому. . Он выяснил, что люди делятся на четыре группы по типу крови, которая течет в их жилах. И переливать больному можно кровь только его группы. Чуть позже, уже вместе с коллегами, Ландштайнер открыл еще одну важнейшую характеристику крови — резус-фактор.

Эти научные достижения немедленно взяли на вооружение сыщики. Отговорки про кровь животных больше не принимались, эксперты теперь могли точно установить, человеческая кровь или нет. А если следствие располагало пятнами крови подозреваемого, исследования на группу и резус-фактор резко сужали его поиск. Однако в качестве решающего доказательства подобные экспертизы судами не принимались, потому что идентифицировать человека по пятнам крови было нельзя. Эту задачу решила лишь ДНК-дактилоскопия [43] Метод был открыт в 1984 году британским генетиком Алексом Джеффрисом. .

— Лёшич! Лёшич! А ты в глаза Пшенкину заглянул? — спросила Сашенька, внезапно вспомнив одну из последних строчек из романа Гуравицкого.