Линдсей Дэвис - Венера из меди

– Давай выйдем на воздух, – предложила она, возможно, опасаясь, что кто-то нас подслушает.

Она провела меня в Цирк. Мы немного постояли в стартовых воротах, где однажды пантера пообедала мужем Северины Фронтоном. Продолжая молчать, мы поднялись на несколько рядов и сели на мраморные скамейки.

– Я разрабатываю версию смерти Фронтона, талия, ты говорила, что никогда не встречалась с его женой. Значит, я полагаю, ты не знала, был ли у Северины любовник?

– Не могу сказать, но Фронтон полагал, что так и было.

– Он кого-то подозревал?

– Я ни разу не слышала его имени. Но Фронтон кажется, полагал, что это был кто-то, кого она знала давно, кто-то из тех, кто толпится за кулисами.

– Похоже на правду, – сказал я. – Она упоминала некоего раба ее прежнего хозяина, она носит кольцо, что он ей дал. И лекарь, который освидетельствовал смерть ее другого мужа говорил, что некий "друг" пришел потом, чтоб ее утешить. Но сейчас нет даже и следа от этого парня.

На самом деле, когда мы напивались вместе, она упомянула, что он в Загробном мире.

– Скажи мне,Фронтон и Северина были вместе только несколько недель. Кажется, она плохого о нем мнения. Он бил ее?

– Наверное.

– Он был грубым типом? Вся сладость была до свадьбы, а потом стало кисло?

– Ты знаешь мужиков! – она усмехнулась. Но затем она добавила. – Фронтону не нравилось, когда его выставляли дураком.

– И он считал, что это Северина поспешила выскочить за него?

– Сделала ли она это?

Мы посидели в задумчивости некоторое время.

– Мне придется идти в суд, Фалько?

– Не уверен.

– Кто позаботится о моей змее?

– Я попытаюсь тебя не вмешивать… Но я знаю девушку, которая хорошо обращается с животными, если все таки придется.

– Я все думала об этом кладовщике, – сказала Талия, объясняя, почему она так беспокоится о том, что может последовать дальше. – Я уверена, он устроился к нам на работу, в то время, когда Фронтон женился. Я не уверена, но мне кажется, это она убедила Фронтона взять его.

Я улыбнулся:

– Эту теорию я как раз и обдумывал.

– Дело в том, – медленно произнесла она, – мне кажется, теперь я смогу вспомнить имя этого кладовщика…

– Таинственный Гай? – я выпрямился. – Тот, кто освободил пантеру, тот, на кого потом обрушилась стена?

Что-то щелкнуло в моем мозгу, пока мы тут тихо сидели, детали, которые я услышал от Петрония: "…Трое детей погибли, когда обрушился пол… Гортензии в среднем раз в месяц получают судебный иск… Целая стена недавно рухнула и насмерть придавила мужчину где-то на Эсквилине…"

– Его имя случайно было не Церинт, я правильно полагаю?

– Ты поганый жук… – обвинила меня Талия смеясь. – Ты давно это знал!

Я знал кое-что еще. Я теперь понял, чтоб было настоящей причиной смерти Гортензия Нова.

День подходил к концу. Когда я добрался до особняка Гортензиев, уже стемнело, но его владельцы так любили показывать всем свое богатство, что они выставили ряды смоляных факелов и десятки мерцающих светильников. Как обычно я оказался в приемной, в которой я еще не бывал до этого, совершенно один.

Вольноотпущенники смело отложили в сторону свою скорбь по Нову и теперь развлекались с друзьями. Стоял тонкий запах ароматных гирлянд, и время от времени, когда двери приоткрывались, до меня доносился звон смеющихся голосов и дробь тамбурина. Сообщение которое я отправил, было обрамлено тайной, и внизу содержало предупреждение. От Сабины Поллии вернулся раб и попросил меня подождать. Чтоб мне было веселее скоротать время, пока компания набивала брюхо, она прислала мне несколько угощений, изящно сервированных на трех серебряных тарелках, в сопровождении графина выдержанного сетийского вина из их погреба. Я нашел, что угощения первосортные, но так как я был не в настроении угощаться этими лакомствами, то я нашел, что будет вполне вежливо выпить хотя бы их сетийское.

На винном подносе была пара кувшинчиков с холодной и горячей водой, маленькая угольная горелка для подогревания вина, чашечка с пряными травами, ситечко и изогнутый бокал для вина из зеленого сирийского стекла. Я забавлялся около получаса с этими предметами, затем развалился на кушетке, украшенной серебряными львами, и задумчиво разглядывал ярко украшенную комнату. Она была слишком вычурно украшена, чтоб быть комфортной, но я достиг того состояния, что лежать посреди этой безвкусицы, кидая на нее презрительный взгляд, соответствовало моему мрачному настроению.

Вскоре появилась Сабина Поллия. Она слегка покачивалась и предложила подать мне еще вина из ее незапятнанных рук. Я сказал ей, что у меня вполне достаточно, если не брать травы и воду. Она рассмеялась, наполнила два бокала и села рядом со мной, а затем мы отважно залпом осушили сетийское, не разбавленное.

После стольких дней на диете для болящего, вино имело вкус более насыщенный, чем я мог справиться. Но я покончил с вином, поднялся на ноги и налил себе еще немного. Я вернулся, чтобы сесть рядом с Поллией. Она закинула одну руку на спинку кушетки, и оперлась о другую, так что я мог смотреть ей прямо в ее изящное личико. От нее шел аромат каких-то пьянящих духов, сделанных и желез животных. Она слегка покраснела и наблюдала за мной опытным взглядом полузакрытых глаз.

– У тебя есть, что сказать мне, Фалько?

Я лениво улыбнулся, восхищаясь ею вблизи, пока ее рука бесцельно теребила мое ухо. Превосходное вино хорошо согревало мою гортань.

– Я могу рассказать о многих вещах, Сабина Поллия, и большинство из них не имеют отношения к причине, по которой я пришел сюда!

Я провел пальцем по идеальной линии ее щеки. Выражение ее лица говорило о ее неосведомленности этой причиной. Я тихо спросил:

– Ты и Атилия знаете,что есть свидетели того, что вы отравили торт?

Она стала более сдержанной.

– Может стоит пригласить сюда Атилию?

В ее голове не чувствовалось ни смущения, никакого иного чувства, которое я мог бы заметить.

– Как хочешь.

Она не двинулась с места, чтоб послать за своей подругой, так что я продолжал.

– Гортензию Атилию, в какой-то мере извиняет то, что она заботилась о будущем своего маленького ребенка. А как насчет тебя?

Поллия просто пожала плечами.

– У тебя нет детей?

– Нет.

Я подумал, что она сделала сознательный выбор, заботясь о сохранении своей фигуры. Затем она спросила:

– Фалько, ты пришел, чтоб угрожать нам?

– Теоретически, я нахожусь на пол-дороги к претору, чтоб сообщить ему все, что я знаю. Я понимаю, – я не дал ей прервать меня, – претор Пинция в большом долгу перед твоей семьей. Но я напомню ему, что при новом правителе Веспасиане, если он хочет добиться должности консула, в его интересах будет продемонстрировать, насколько он может быть беспристрастным. Я сожалею, беспристрастность может неприятно отразиться на личных друзьях претора!