Борис Акунин - Статский советник

В этот миг раздался стук дверного молотка. Ларионов вздрогнул и нервно рассмеялся.

– Припозднился кто-то. Всё веселье пропустил. Вы, господин Фандорин, уйдите пока вон за ту дверь. Ни к чему, чтоб вас тут видели. Объясняйся потом. Я быстро спроважу.

Эраст Петрович перешел в соседнюю комнату. Старался не подслушивать, но голос у пришедшего был громкий, ясный.

– … И не передали, что мы у вас остановимся? Странно.

– Никто мне ничего не передавал! – ответил Ларионов и громче чем нужно, спросил. – А вы в самом деле из Боевой Группы? Вам здесь нельзя! Вас всюду ищут! У меня только что была полиция!

Позабыв о щепетильности, Фандорин тихо подобрался к двери, приоткрыл щелку.

Перед инженером стоял молодой человек в бекеше и английском кепи, из-под козырька которого свисала длинная светлая прядь. Поздний гость держал руки в карманах, в прищуренных глазах посверкивали озорные искорки.

– Вы здесь один? – спросил визитер.

– Еще кухарка, она спит в чулане. Но вам правда здесь нельзя.

– Значит, пришла полиция, понюхала и ушла? – засмеялся блондин. – Вот ведь чудеса какие.

Веселый молодой человек переместился так, что оказался спиной к статскому советнику, Ларионов же, на – оборот, был вынужден повернуться к двери лицом. Интригующий гость сделал какое-то невидное для Фандорина движение рукой, и инженер вдруг ахнул, попятился.

– Что, Искариот, страшно? – все таким же легкомысленным тоном поинтересовался гость.

Почуяв неладное, Эраст Петрович рванул створку, но в ту же секунду ударил выстрел.

Ларионов, взвыв, согнулся пополам, стрелявший же оглянулся на грохот и вскинул руку с компактным вороным “бульдогом”. Фандорин нырнул под выстрел и бросился молодому человеку в ноги, однако тот ловко отскочил назад, ударился спиной о дверной косяк и вывалился в прихожую.

Фандорин приподнялся над раненым и увидел, что дело плохо: лицо инженера быстро заливала мертвенная голубизна.

– Ноги отнялись, – прошептал Ларионов, испуганно глядя в глаза Эрасту Петровичу. – И не больно, только спать хочется…

– Я должен его догнать, – скороговоркой произнес Фандорин. – Я быстро, и сразу врача.

Выскочил на улицу, посмотрел вправо – никого, влево – вон она, быстрая тень, несется в сторону Кудринской.

На бегу статскому советнику пришли в голову две мысли. Первая, что врач Ларионову не понадобится. Судя по симптомам, перебит спинной хребет. Скоро, очень скоро бедный инженер наверстает все свои бессонные ночи. Вторая мысль была ближе к делу. Догнать-то убийцу не штука, да что с ним, вооруженным, делать, когда у самого оружия нет? Не ожидал статский советник от сегодняшнего дня никаких рискованных предприятий, и верный “герсталь-баярд”, семь зарядов, новейшая модель, остался дома, а как бы сейчас пригодился.

Бегал Эраст Петрович быстро, и расстояние до тени стремительно сокращалось. Однако радоваться тут было нечему. На углу Борисоглебского убийца оглянулся и кинул в преследователя трескучий язык пламени – Фандорину обдуло щеку горячим ветром.

Вдруг прямо из стены ближайшего дома выметнулись еще две резвые тени и слились с первой в один смутный, подвижный ком.

– У, гнида, я те побрыкаюсь! – крикнул чей-то сердитый голос.

Когда Эраст Петрович подбежал ближе, возня уже закончилась.

Веселый молодой человек лежал лицом вниз, с вывернутыми за спину руками, хрипел и ругался. На нем сидел крепкий мужчина и кряхтя выкручивал локти еще дальше. Другой мужчина держал упавшего за волосы, задирая ему голову кверху.

Приглядевшись, статский советник признал в нежданных помощниках двоих из давешних филеров.

– Видите, Эраст Петрович, и от Охранки польза бывает, – раздался из темноты добродушный голос.

Оказалось, что поблизости подворотня, а в ней стоит не кто иной, как Евстратий Павлович Мыльников, собственной персоной.

– Вы почему здесь? – спросил статский советник и сам же ответил. – Остались за мной следить.

– Не столько за вами, ваше высокородие, вы – особа, находящаяся превыше всяческих подозрений, сколько за общим течением событий. – Филерский начальник вышел из тени на освещенный тротуар. – Особенно любопытно было посмотреть, не отправитесь ли вы куда-нибудь с той сердитой девицей. Я так полагаю, что вы рассудили ее взять не кнутом, а пряником. И совершенно справедливо. Такие отчаянные от грубости и прямого нажима только звереют. Их по шерстке надо, по шерстке, а потом, как брюшко подставит – цап за мягкое!

Евстратий Павлович мелко рассмеялся и примирительно сделал ладонью: мол, не отпирайтесь, не первый день на свете живу.

– Когда увидел, что барышня одна ушла, хотел своих олухов за ней послать, а потом думаю – погожу-ка еще. Их высокородие человек бывалый, с чутьем. Если задерживается, значит, идею имеет. И точно – вскорости появляется этот. – Мыльников кивнул на воющего от боли и матерящегося арестанта. – Так что, выходит, не просчитался я. Кто он?

– Кажется, член Боевой Группы, – ответил Эраст Петрович, чувствуя себя обязанным неприятному, но неглупому, весьма неглупому коллежскому асессору.

Евстратий Павлович присвистнул и хлопнул себя по ляжке:

– Ай да Мыльников. Знал, на кого ставить. Как будете реляцию писать, не забудьте раба божьего. Эй, ребята, кликните санки! И хорош ему руки выламывать, а то он чистосердечное писать не сможет:

Один из филеров побежал за санями, второй защелкнул на лежащем наручники.

– Хрен тебе с горчицей чистосердечное, – просипел арестованный.

В охранное Эраст Петрович попал лишь далеко за полночь. Сначала нужно было позаботиться об истекающем кровью Ларионове. Вернувшись, Фандорин застал инженера уже впавшим в забытье. Пока приехала вызванная по телефону карета из больницы Братолюбивого общества, увозить застреленного стало уже незачем. Выходило, что время потеряно попусту.

Да еще до Большого Гнездниковского пришлось добираться на своих двоих – по ночному времени ни одного извозчика статскому советнику не встретилось.

В тихом переулке было темным-темно, лишь в окнах знакомого двухэтажного дома жизнерадостно горел свет.

Нынче в Охранном отделении было не до сна. Войдя, Эраст Петрович стал свидетелем любопытной сцены. Мыльников заканчивал разбор вечерней операции. Все шестнадцать филеров были выстроены вдоль стены длинного коридора, а коллежский асессор мягко, словно огромный кот, прохаживался вдоль шеренги и ровным, учительским голосом наставлял: