Зуфар Фаткудинов - Резидент «Черная вдова»

И тут Измайлов вспомнил подробности: как хитро бежал из гостиницы этот Феофан. Как все быстро и точно рассчитал. И как он натренирован — словно цирковой акробат. Будто специально натренирован действовать в критических, опасных ситуациях. Стоп. А почему и нет?! Конечно же, специально натренирован! А раз так — значит, он агент! Иностранный агент! Всего скорее кайзеровский агент. Иначе как бы это он держал жандармского ротмистра в своих руках при царе?!

От этой догадки у Шамиля пересохло во рту. И он чуть ли не влетел в кабинет Брауде.

— Что стряслось? — она замерла в напряжении, будто от страха. Он отрицательно покачал головой и, торопясь, словно опасаясь, что заместитель председателя губчека не дослушает его, выложил свою догадку. Потом, немного помолчав, добавил:

— А не является ли этот Феофан Самченов германским резидентом в Поволжье, той самой Черной вдовой, о котором говорил агент Двойник?

Брауде достала папиросу, зажгла спичку, но прикуривать не стала.

— Твое предположение заслуживает внимания… Правда, этот Самченов вряд ли является резидентом. Если Черная вдова не показывает свое лицо даже своему агенту, так осторожничает, и вдруг с головой ныряет в непредсказуемый омут риска. Ради чего? Ведь сейчас мы не воюем с Германией. Общая политическая ситуация, во всяком случае, прямо не толкает резидента ввязываться в драку с открытым забралом. Конечно, это не означает, что кайзеровская агентура в Казанском военном округе будет заниматься сладостной дремой или почивать на тех крупных диверсиях, которые ей удалось здесь осуществить в прошлом году при Керенском. Она будет сыпать песок в механизм государства. Это бесспорно… — Она убрала спички в карман и потерла кончиками пальцев надбровье. — Это один довод. А второй… Если резидент решился ввязаться в крупную политическую и военную игру с Самарским правительством и с местным военным подпольем — что я вполне допускаю, — то он это будет делать не сам лично, а через своих людей. Я далека от мысли, что арестованный Герхард Хаген по кличке Двойник — последняя его опора и надежда. Мы ведь до сих пор не знаем — куда подевались все агенты фирмы «Зингер», что были в нашей губернии. Вряд ли они все вылетели из России после того, как генерал Бонч-Бруевич ударил по этому шпионскому гнезду и разорил его.

Вся эта хищная стая, думаю, потянулась за вожаком. Они не могут не подчиниться своим шефам. А шефы кайзеровской разведки наверняка продумали, предусмотрели варианты отхода, как говорится, на заранее подготовленные тайные позиции после разгона фирмы «Зингер». И эти позиции, надо полагать, не где-нибудь за морями за долами, а у нас под боком, в нашей губернии. Это, конечно, не исключает того, что руководство германской разведки не сделало шахматной рокировки агентами, окопавшимися в разных губерниях.

— Но это, мне кажется, вовсе не противоречит… — начал было высказывать свою мысль Измайлов.

— А я это говорю не в пику твоей версии, — продолжила Брауде. — Напротив, под личиной жандармского осведомителя Феофана Самченова действительно может действовать кайзеровский агент. Им вполне может быть тот же Иохим Тенцер — бывший заведующий фирменного магазина по реализации швейных машинок «Зингер», что находился на Евангелистской площади, или один из его агентов. — Брауде помолчала, потом добавила: — В какой-то степени это косвенно подтверждает следующий факт: за десять последних лет Казанское жандармское управление не арестовало ни одного германского агента! Что, в губернии вообще не было ни одного агента? Да нет. Ими кишмя кишит вся страна. Думается, в местной охранке были люди, симпатизировавшие кайзеровской Германии, если не сказать больше. Не исключено, что этот одиозный ротмистр Казимаков работал на германскую разведку. Мотив измены — обида. За усердную службу царю и отечеству вместо награды — с грохотом спустили вниз с лестницы карьеры. Этим, видимо, воспользовалась германская агентура, благо, что она была фактически легализована под зингеровской фирмой во всех уездах, и знала обо всем и вся.

Брауде закурила и махнула рукой, разгоняя дым.

— Ну, с какого конца будем выкапывать корни ядовитого растения, — осведомилась она, пододвигая к себе пепельницу.

Измайлов поморщил лоб и медленно начал:

— Бык сейчас затаится или махнет назад под крылышко Комуча [5] Комитет учредительного собрания, пять членов которого и создали в Самаре свое правительство. . Для нас он сейчас, мне кажется, недосягаем. Во всяком случае, к нему подходы найти труднее, чем к Бабаеву или Казимакову.

Брауде кивнула и проронила:

— Нужно размножить фотографию Бабаева, возьми ее у кадровика на вокзале и раздай всем милицейским постам. Ну и, конечно, нашим людям. Это одно. Второе — обойти городские больницы и врачей, занимающихся частной практикой. Бабаев, если он ранен, вынужден будет обратиться за помощью. И, наконец, третье — Бабаев после излечения попытается навести справки о подпоручике Гудошкине.

— Мне кажется, Бабаев будет искать контакт прежде всего с Зайнаб, — заметил Шамиль.

— Почему?

— С ней легче связаться. У нее есть телефон, вернее, в гостинице «Сибирский тракт». Достаточно позвонить ей — что он может сделать с наименьшим риском для себя — и разузнать, что к чему. То есть: успела Зайнаб предупредить Арсения или нет. А идти к нему в номер — опасно. Вдруг там засада? Ведь телефона в караван-сарае нет. — Измайлов чуть помолчал и продолжил: — Я имею в виду тот вариант, если Зайнаб по какой-то случайности не предупредила этого подпоручика и он бы там торчал поныне. Мне кажется, что Бабаев выйдет на Зайнаб и по другой причине: Гудошкин на случай провала должен был покинуть Казань и переехать в Самару. Во всяком случае, так показал на допросе этот офицер.

— А не заявится ли этот Бабаев домой к Зайнаб? Ведь старая любовь, говорят, не ржавеет.

— Ржаветь-то не ржавеет, а вот смертельная опасность, которая грозит этому ухажеру, охлаждает его чувства до нуля. А с остывшей душой и холодной головой штабс-капитан на квартиру к ней не пойдет. Не будет он рисковать. Сердцем чувствую, не будет.

Чекисты решили внедрить в гостиницу «Сибирский тракт» своего человека, который бы фиксировал всех, кто спрашивает по телефону Зайнаб.

Поиски Бабаева в больницах результатов не дали. Постовые милиционеры не видели его ни на речной пристани, ни на вокзалах, включая Красную горку, Васильево и Зеленодольск. И частные врачи, будто сговорились, отрицательно качали головами, когда им показывали фотографию штабс-капитана Бабаева.

Чекисты, конечно же, искали и Казимакова, решившего, судя по всему, сделать ставку на Самарское правительство, войска которого вместе с Чехословацким мятежным корпусом все ближе подбирались к Казанской губернии. Видимо, бывший жандарм через Феофана Самченова выговорил себе солидную должностенку. Небось, не против занять место начальника контрразведки Комуча. А сладостное воображение рисует ему безбрежные дали роста по службе аж до начальника жандармерии всей России. Ведь в желаниях человек не имеет предела. Чем больше удовлетворяются желания, тем больше хочется. А уж об обиженном чинодрале, пытающемся взять реванш у судьбы, выжать из благоприятной ситуации все, что только можно, и говорить нечего. В общем, карьеристские устремления ротмистра Казимакова просматривались без труда. Было о нем известно, что он находился в рабстве у своих пороков: обжорстве, блудострастии, причудливо сочетавшемся с качеством отменного дамского угодника, жадности, карьеризме. Эти рабские оковы пороков диктовали поступки бывшего жандарма. Посему его искали не только в районе духовного училища на Воскресенской, где его видел несколько месяцев назад арестованный агент Двойник, но и в ресторанах и злачных местах, еще кое-где подпольно чадивших своим духом растленности. Но на след Казимакова пока что не удавалось напасть.