Зуфар Фаткудинов - Резидент «Черная вдова»

Он рванулся к окну, но одна из пуль ударила его в плечо, будто больно стукнули нагайкой. Рука повисла плетью. Приседая на пол, чекист успел в упор выстрелить в стрелявшего. Пулемет замолчал. Кто-то из чекистов рванул стоп-кран, и состав замер. Чекисты высыпали из вагона и бросились в погоню за раненым пулеметчиком, который как-то неестественно, боком, бежал, то и дело оглядываясь. Увидев погоню, он, не целясь, начал пулять из нагана в чекистов. Но его быстро задержали и обезоружили.

— Тот старик, что сиганул в сторону поселка, был наводчиком! — заявил Хайретдинов, один из самых молодых чекистов. — Не зря он, гад, останавливался перед окном. Это определенно был условный сигнал. Мне это сразу показалось подозрительным. Эх! Дурья башка. Не сообразил!

Чекист подскочил к арестованному и сунул тому ствол нагана под нос:

— Где он живет?! Ну!.. Куда побежал?! Говори! Не скажешь? Застрелю!

Тем временем двое чекистов побежали в поселок. Там им удалось напасть на след старика: подсказала пожилая женщина, которая его видела. На окраине поселка они увидели крепкого мужчину, который, завидев бегущих чекистов, вытащил два пистолета и начал гвоздить с обеих рук. И эхо выстрелов раскатилось по улице.

Крутые холмы, буйно поросшие кустарником и соснами, помогли скрыться бандиту, ловко загримировавшемуся под старика (в кустах был найден парик).

Измайлов, потерявший много крови, вконец обессилел и был доставлен в госпиталь. Он утешал себя тем, что пойман помощник Черной вдовы. И Шамиль полагал, что теперь наконец удастся взять самого резидента.

Никто из чекистов, участвовавших в этой операции, не знал, что произошло минувшей ночью, вернее, ранним утром на Второй горе, где находилась добротная кирпичная громада больницы, выстроенная купцом Шамовым.

Едва забрезжил рассвет и со дна глубоких живописных оврагов, клубясь, пополз туман по их крутым травянистым склонам, к дверям больницы подкатила санитарная повозка, запряженная двумя резвыми рысаками. Из-под брезентового тента, натянутого на полукруглые металлические дуги, вылезли женщина и мужчина в белых халатах, которые вытащили носилки с больным, прикрытым с головы до ног белой простыней. Переминавшийся с ноги на ногу часовой у входа негромко скомандовал:

— Стой! Кто такие?

— Бандиты напали на нас, — отозвалась из полумрака женщина, шедшая впереди носилок. — Это врач Муслимов, наш товарищ. Ему нужна срочная операция! Он тяжело ранен.

И как только носилки поравнялись с часовым, из-под простыни выбросилась, как пружина, рука с кинжалом и смертельно ранила в живот часового. Тот только тихо охнул и, выронив винтовку, ткнулся ничком в отсыревшую за ночь землю.

Из повозки вылезли с десяток мужчин и бросились к двери. Но она оказалась запертой. Обошли здание. Хотели забраться в окно, но все были закрыты. Потом в дверь постучала та же «медичка», когда один из ее спутников, надев красноармейскую форму, встал вместо убитого часового. В окно выглянул караульный, находящийся внутри здания, и заподозрил неладное. Ведь по инструкции в любом случае должен был стучаться в дверь сам часовой. А он стоит как вкопанный! Мрак был еще густой и не позволял рассмотреть лица часового. Тогда караульный открыл створку окна и позвал часового. Но в это время спрятавшийся под окном бандит прыгнул и наотмашь рубанул того саблей по голове. Обливаясь кровью и ничего не видя, караульный все же нашел в себе силы вытащить пистолет из кобуры и выстрелить в проем окна, куда уже лезли нападавшие. Один из них, что разрубил лицо караульному, замертво рухнул с подоконника вниз. Но другой выстрелом из нагана добил караульного.

Нападавшие проникли в вестибюль через окно, а оттуда по каменной лестнице двинулись на второй этаж, где находился «захваченный» чекистами раненый красноармеец, которого противник принимал за своего. Но оставшиеся в живых трое красноармейцев остановили непрошеных визитеров. Вспыхнула яростная перестрелка. Больные, проснувшись, открыли окна и душераздирающими криками взывали о помощи. Вся больница ходила ходуном: дико визжали женщины, истошно кричали мужчины, громко хлопали двери, оглушительно гремели выстрелы в пустых коридорах, да к тому же еще грубая нецензурная брань людей, дерущихся насмерть.

Наконец выстрелы смолкли: все обороняющиеся были перебиты. Но и среди нападавших осталось только трое. Они-то и ринулись в палату к раненому. Но красноармеец был предусмотрительно вооружен. И знал, что делать. И как только распахнулись двери и в палату ворвались вооруженные типы с безумными ошалелыми глазами, красноармеец, не вытаскивая пистолета из-под простыни, в упор несколько раз выстрелил. Двое, что были ближе к раненому, упали замертво. На их лицах запечатлелся не предсмертный испуг и боль, а изумление. Третий успел выстрелить в красноармейца и козлом выпрыгнуть в коридор. Так и застали прибывшие чекисты эту жуткую картину смерти троих в одной палате, не говоря уж о других, что лежали в разных позах в коридоре.

Один из бандитов, оставшийся в живых, и молодая особа, пристрелив всех своих раненых, скрылись в неизвестном направлении.

Доносившаяся по ночам канонада пушек грозно извещала о неумолимом приближении фронта к Казанской губернии. И нужно было контрразведке выйти на резидента до того, как войска Самарского правительства подступятся к самому городу. Чекисты, прибывшие в Шамовскую больницу, не без излишней поспешности произвели осмотр места происшествия. Почти безрезультатно опросили больных, что испуганно метались по коридорам лечебницы. Единственная полезная информация от этого поиска — это видели молодую женщину в белом халате, участвовавшую в нападении.

Потом выворачивали карманы мертвецов, убитых в перестрелке. У одного нападавшего изъяли клочок бумажки с изображением Спасской башни казанского кремля. С правой стороны рисунка стояли две едва заметные крохотные цифры, разделенные черточкой: 1–3.

— Очень любопытно, что это значит, — произнесла Брауде, нервно закуривая папироску. — Уж не номер ли дома и квартиры. — Она посмотрела бумажку на свет и продолжила свои предположения: — А может, здесь была обусловлена встреча у казанского кремля? Скажем, в час дня третьего числа?

— А может, встреча в первый день третьей недели? — робко заметил Аскар Хайретдинов. — Ведь сегодня уже 22 июля. Бумажка-то совсем свежая, в кармане не затаскалась.

Брауде глубоко затянулась, выдохнула дым и сказала:

— Если он приезжий, то это может быть и почтовым адресом, а точнее — явки. Видишь, — обращаясь к Хайретдинову;— цифры расположены на правой стороне Спасской башни, а по этой стороне, как известно, берет свое начало Воскресенская улица. — Она достала из кармана сложенную карту города и склонилась над ней. — Значит…