Уильям Дитрих - Изумрудный шторм

Я уже почти что чувствовал запах причитающихся мне денег.

– Большая честь иметь с вами дело, мсье Гейдж, – начал Мари-Этьен. – Вы человек отважный, стремительный и, судя по слухам, недавно возвратились с тайного задания, уничтожив пиратов по приказу Бонапарта… – Я не сдержался и весь так и раздулся от гордости. – И ваша прекрасная жена столь экзотична и держится с поистине королевским достоинством! Умоляю, мадам, позвольте украсить вашу прелестную шейку каким-нибудь…

– Мы здесь для того, чтобы продать, а не купить, мсье Нито, – перебила его Астиза. – У нас маленький сын, которого мы оставили дома на попечение прислуги, и я очень хотела бы побыстрее завершить дело и вернуться к ребенку. – Несмотря на молодость, у нее был очень сильно развит материнский инстинкт.

– Да, но разве не было бы замечательно и продать, и купить что-нибудь, а? – не унимался Нито. – На это предложение меня вдохновила ваша неземная красота. Великое полотно заслуживает красивой рамы, и к такому изумительному цвету лица так и просится какое-нибудь украшение. У вас он просто поразительный – сочетание янтаря и оливки, алебастра и шелка! Ваши ушки, ваша шейка, ваши кисти и лодыжки! Вы украшение мужа, вы так его оттеняете, и весь мир требует достойного вашей красоты обрамления!

Я уже был сыт по горло этой болтовней, к тому же некоторые комплименты показались мне немного фривольными. Наверняка это его «обрамление» стоит целое состояние. Неудивительно, что плут процветает – такие как он сумели бы уломать самого дьявола. Но я уже не был простым воякой, готовым резко пресечь эти попытки разорения, а затем взвалить всю вину на супругу. Нет, я был человеком неординарных способностей, своего рода дипломатом, человеком Франклина, и твердо намеревался обеспечить дальнейшее сносное существование нашей семьи, продав украденный у паши камень. А потому я сдержался и лишь заметил:

– Нам нужна оценка, а не ваши комментарии о внешности моей жены.

– Конечно-конечно, разумеется! – поспешно согласился ювелир. – Просто я неравнодушен ко всему прекрасному! Я, бедный художник, жалкий мастеровой, всегда преклоняю колени перед красотой и испытываю поистине страшные страдания, когда не в силах показать это великолепие миру. Примите мои извинения, мсье, за то, что был столь самонадеян. Я здесь лишь для того, чтобы помочь вам.

Я был раздражен, поскольку Астиза с самого начала собиралась остаться дома и присмотреть за маленьким Гарри, но я убедил ее пойти со мной – и теперь пожалел об этом.

– Зачем я тебе при продаже камня? – спросила она меня в гостинице.

Да потому, что впервые в жизни я мог получить целое состояние, и мне хотелось, чтобы жена стала свидетелем того, какое впечатление произведет на ювелира изумруд. Теперь же я испытывал глупую ревность, поскольку все внимание Нито было устремлено на нее, и он восторгался не мной и не ловкостью, с которой мне удалось завладеть камнем.

– Я человек, который не любит проволочек в деле, – сказал ему я и занервничал, поскольку мой трофей был приобретен не совсем законным путем. Ведь на самом деле я не купил, не заработал этот камень. Нет, конечно, я приложил немало усилий и ума, чтобы заполучить его, но в данный момент продавал краденую вещь.

– Oui, oui [8], – пробормотал мастер, так и сверля меня взглядом. Он наверняка заметил мое смущение и страх, что сделка может сорваться. – Будьте любезны, покажите камень.

Я хранил изумруд в фетровом мешочке на металлической цепочке, на шее – на тот случай, если какой-нибудь воришка полезет мне в карман. И вот я снял мешочек и выудил из него изумруд размером с голубиное яйцо.

Нито так и ахнул, и я счел это добрым знаком. Даже в тускловатом желтом свете камень так и пылал зеленым огнем – такой тяжелый, гладкий на ощупь, такой прекрасный… Это было украшение, достойное короля, и я надеялся, что ювелир знает какую-нибудь особу царских или королевских кровей в России или Риме, которая охотно купит этот камень.

– Откуда это у вас? – Похоже, он до сих пор не мог опомниться.

– От турка, который слишком близко подошел к моей жене.

– Нет, он просто невероятен!

– И, готов побиться об заклад, стоит целую кучу денег.

Мари-Этьен положил камень на стол и подошел к полке, где стояли старинные книги в кожаных переплетах. Достав одну, под названием «Потерянные сокровища язычников», он несколько минут листал ее, время от времени поглядывая на изумруд.

– И где же раздобыл его этот турок? – спросил он после паузы.

– Наверное, украл, – я пожал плечами. – Этот человек был пиратом, он ранил родную мать и убил брата. И был не слишком вежлив со мной. Он держал камень в клетке со злющим леопардом и по злобе не уступал какому-нибудь сборщику налогов. Ну, и Астиза угодила в драку с ним. – Это было настоящее побоище, но я не стал вдаваться в подробности, считая, что ювелир мне просто не поверит.

– Понимаю, – протянул Нито, хотя было видно, что он не понимал ничего. – Что ж, тут есть немало историй об этом камне. Он может оказаться легендарным Зеленым Яблоком Солнца, мсье Гейдж. И если это так, то был он украден в шестнадцатом веке на пути к Папе – это был подарок от Филиппа Второго, императора Священной Римской империи. Это всего лишь предположение, поскольку и само существование камня, равно как и огромного клада, куда он входил, так до сих пор и остается тайной.

– Обожаю тайны. Так сколько он может стоить? – спросил я. Когда имеешь дело с экспертом, надо все время следить, чтобы он не отклонялся от темы. С этой же целью, чтобы лошадь не сбивалась с дороги, на нее надевают шоры.

– Если рассматривать его просто как драгоценный камень, то он имеет вполне определенную и очень высокую цену, – начал разглагольствовать ювелир. – Но как часть трагической истории он бесценен. Должно быть, вы наткнулись на один из самых удивительных артефактов в истории.

Я снова весь так и раздулся от гордости и заметил:

– Я бы сказал, не просто наткнулся.

– Скажите, мсье, вы когда-нибудь слышали о « La Noche Triste »? – поинтересовался Мари-Этьен.

– Еще один драгоценный камень?

– Это означает «Ночь скорби», Итан, – сказала Астиза. – На испанском. – Кажется, я уже упомнил, что люблю эту женщину не только за красоту, но и за светлый ум?

– Выпадали в моей жизни и такие ночи, – ответил я.

– « La Noche Triste », мсье Гейдж, – так назвали испанцы тот день, когда ацтекам временно удалось прогнать из своей столицы Теночтитлан. Они подняли бунт и одолели вооруженных мушкетами конкистадоров просто числом, – рассказал ювелир. – Палки и камни против испанской стали! Эрнан Кортес потерял сотни своих людей, и большую часть артиллерии, и еще кое-что, куда более значительное. Убегая из этого города по насыпи, проложенной через заболоченные части озера, его люди потеряли раздобытое ими же сокровище Монтесумы. Они утонули вместе с ним в водах озера Текскоко.