Антон Чиж - Из тьмы

– Так он молодой? – с грустью спросила Ирэна.

– Немного старше вас.

– Как это несправедливо, когда молодые… У него была несчастная любовь? Он не смог вынести разлуки с любящим сердцем?

Доктор Чечотт только улыбнулся такой наивности: барышни в ее возрасте думают только об одном.

– Уверяю вас, пани Ирэна, к сердечным мукам его болезнь не имеет никакого отношения.

– А что же случилось?

– Ему кажется… Впрочем, здесь мы вступаем в зону, которую охраняет врачебная тайна.

Ирэна очаровательно загрустила.

– Даже для меня не может быть сделано исключения? Я так хочу хоть чем-то помочь бедняжке…

Чечотт только печально вздохнул.

– Врачебные правила не оставляют мне выбора…

– А почему у него случилась истерика?

– Он увидел призрака, – ответил Чечотт и по расширившимся зрачкам понял, что барышням, даже умным, некоторые вещи лучше не говорить. Слово «призрак» вызвало в ней бурю эмоций, скорее всего она уже вообразила себе привидение. Доктору пришлось пояснить, что призрак был порождением болезни, не более.

Умная девушка все поняла и не стала капризничать. Она встала, чтобы проститься. Чечотт сказал, что госпожа Лисневская, доктор, состоящая в женском отделении, ожидает ее. У нее есть несколько просьб о помощи больным и одиноким женщинам. Ирэна с жаром заявила, что сделает все возможное, чтобы помочь несчастным.

Доктор уже раскрыл перед ней дверь, когда проем заслонил высокий господин с кудрявой шевелюрой. Окинув взглядом Ирэну, он издал мало приличный возглас голодного самца и поцеловал кончики ее пальцев. Барышня ответила ему строгим, обличающим взглядом и прошла мимо, отвернувшись. Развязный тип посмел еще смотреть ей вслед с неприличной улыбкой. Такое поведение в своем кабинете Чечотт допустить не мог. Он сурово спросил, что нужно посетителю.

Господин сейчас же расплылся в улыбке, добродушной и наивной до такой степени, что у Чечотта немного отлегло.

– Прашу мэня прастить, доктор! – провозгласил он. – Пазвольтэ преэдставиться: князь Багратион Вачнадзе! Имэю чэсть!

Князь протянул руку, доктор пожал ее, чувствуя силу мышц и здоровую твердость кожи. Чечотт предложил сесть и спросил, чем может быть полезен.

– Можэтэ, дарагой мой, можэтэ! Друга хачу увидэть!

– Ваш друг находится в нашей больнице на излечении?

– Да, доктор, такое нэсчастье!

– Посещения больных разрешаются в приемные дни и часы…

– Доктор! Дарагой! – вскричал князь. – Не видэл друга два года! Скучаю ужасно! Фрукты привез ему свэжие! С самого юга Аф… С юга фрукты! Для здоровья!

Действительно, князь держал большую корзинку, защищенную от холода рогожей. Запах от нее шел незнакомый, но волнующе ароматный. Чечотт подумал, что общение с такими людьми, пышущими здоровьем и оптимизмом, будет полезно не только для одного больного, но, пожалуй, для всей палаты. Оздоровительный эффект ничуть не хуже, чем от проветривания. Пожалуй, можно сделать исключение. Да и фрукты свежие…

Открыв книгу регистрации, он спросил фамилию друга.

– Фамилия у него простая – Апс. Дажэ клички не нужно, да? Ха! Зовут Николай… Иванович… – добавил князь.

Проверять записи было не нужно. Чечотт прекрасно знал пациента. Закрыв книгу, он заявил, что посещения этого больного категорически запрещены. Князь искренно удивился.

– Запрэщэны? Пачэму? Он что, в тюрмэ, что нельзя видэть?

– Господин Апс находится в отделении беспокойных больных. Посещения запрещены.

– Доктор! Друг мой! Да поймите, Коля Апс мой бое… просто мой самый дарагой друг! Мне ради него ничэго не жаль! Что я могу сдэлать для вас?!

Чечотт встал, показывая, что разговор окончен, и попросил покинуть его кабинет. Решение неизменно и обсуждению не подлежит. Эмоциональный гость еще пытался уговаривать, суля безумные блага, чуть не алмазы с бриллиантами, как это водится у грузинских князей, но доктор был непреклонен. И жаловаться на него бесполезно. Как лечить больного и что будет полезно для выздоровления, он знает лучше. И князь сдался. Он просил хотя бы передать другу корзину фруктов и горячий привет. Это доктор обещал исполнить непременно.

С утра пораньше пристав Давыдов поставил весь участок на уши. Собрав в кабинете весь наличный штат чиновников, то есть трех человек, он сообщил им приятную новость: у них есть два дня, чтобы найти убийцу Комара и Рябчика, после чего он за себя не ручается. Если подчиненные ударят его лицом в грязь, фигурально выражаясь, он устроит им такую жизнь, что они забудут про все радости жизни: поборы, подарочки и обеденный чай. И это он обещает не как полицейский, гори она огнем, эта полиция, а как офицер пехотного полка, не забывший, что такое муштра и строевой шаг. Строем будут ходить, в сапогах и пуговицах, вычищенных до блеска. Чиновники расходились, оглушенные свалившимся на их головы несчастьем, а бедный Василий Автономович Макаров так и вовсе пустил слезу, оплакивая конец спокойной жизни.

На этом пристав не угомонился. Собрав всех городовых, которым не повезло вчера стоять поблизости от места преступления, он строго спросил, о чем таком они умолчали, что теперь их будет пытать сыскная полиция. Городовые переглядывались, решив по-своему, что у начальника дурное настроение, так лучше помалкивать. Ванзаров застал их неплохо подготовленными, то есть готовыми молчать насмерть о чем угодно. Пристав казался взволнованным и натужно официальным.

Ванзаров улыбнулся, как умел – открыто и смешно, так что усы разлетелись крыльями.

– Благодарю, господин ротмистр, что взяли вчерашние дела на себя, – сказал он, протягивая руку, которую пристав машинально пожал. – У нас хватает всякой мелочной беготни.

Улыбка подействовала. Пристав размяк и пробурчал, что это его обязанность, не за что благодарить, и вообще городовые собраны, ожидают дальнейших указаний.

– Я хочу, чтобы между нами не осталось разногласий, – сказал Ванзаров. – Дело ведете вы и только вы. Моя роль в этом расследовании, если хотите, частная. Относитесь к этому как к любопытству чиновника, случайно оказавшегося в ненужном месте в неправильное время. Обещаю, всем, чем я смогу помочь вам, непременно помогу. Но городовым легче будет вспоминать в моем присутствии. Прошу понять меня правильно.

Пристав понял правильно. Кивнув Ванзарову и погрозив подчиненным, он скрылся. Городовые же были немедленно собраны около карты участка, украшавшей серые стены приемного отделения. Место преступления Ванзаров обозначил карандашом еле заметной точкой.

– Прошу показать посты каждого из вас, – обратился он к городовым. – Монин, начнем с вас. Вы обнаружили тело, откуда шли?

Тяжко вздохнув, городовой ткнул в начало проулка. Место было отмечено карандашом.