Антон Чиж - Из тьмы

– Вероятно, да… Так вы не знаете, кто был этот призрак?

Она только развела руками.

– Как бы много я отдала, чтобы узнать, кто он… Выразить благодарность мою… и отца.

– Думаю, я смогу вам помочь, – сказал Гурович, задумчиво разглядывая окно, за которым виднелась сырая Михайловская улица.

– Вы шутите? – строго спросила Ирэна. – Это жестокая шутка.

– Разве я позволил бы?

– Тогда скорее расскажите, кто он! Умоляю вас…

– Я не могу быть вполне уверен…

– Все что угодно! Любая подробность…

– А почему вы так хотите его найти?

– Разве об этом надо спрашивать? Он спас мне жизнь… Разве этого мало?

– Иногда спасти жизнь значит оказать человеку медвежью услугу…

Ирэна не понимала и не желала понимать, что за философию тут разводит этот господин.

– Если вы знаете этого человека, прошу вас… – ей потребовалось набраться сил, – скажите, кто он.

Гурович был сдержан, напускная веселость, немного раздражавшая Ирэну, куда-то делась, и теперь он казался совсем другим человеком: строгим и немного печальным.

– Я обещаю, что помогу вам его найти, – сказал он, и Ирэна как-то сразу в это поверила. И как могло быть иначе?

Аполлон Григорьевич неплохо проводил время. Поймав в коридоре департамента невинных жертв, он волок их в лабораторию и заставлял делать ужасные и непристойные вещи: макать пальцы в чернильницы. Чиновники пытались спорить, возражать и даже обещали жаловаться, но великий криминалист для каждого находил веский аргумент: показывал кулак размером с добрую дыню и обещал выкинуть в окно, чтобы проверить крепость сырого льда Фонтанки. Доведет ли он угрозу до исполнения, никто проверять не решился. Репутация говорила сама за себя. Чиновники сдавались, совали в чернильницу по одному пальцу и промакивали им по бумажке, которую подсовывал Лебедев. На них еще покрикивали, чтобы отпечаток выходил аккуратно. Вскоре половина департамента ходила с черными пальцами, плюя на них и стараясь оттереть платком, а другая пряталась как можно дальше.

Навстречу выскочил очередной подопытный, сквозь зубы проклинавший «самодура» и «хама». Это были самые невинные прозвища, что заработал Лебедев в этот день.

– У них и так черные души, так вы еще и руки им метите, – сказал Ванзаров, разглядывая выложенные на просушку листки.

Лебедев, не кивнув для приветствия, разглядывал в лупу оттиск.

– Хоть на что толковое сгодятся, – ответил он, не отвлекаясь. – Надо дактилоскопию прививать, толковый метод. Да вам он не нужен, психологика всесильна.

Эту шпильку следовало пропустить мимо ушей: мало ли в каком настроении великий гений.

– Пристав сказал, что вы загостились у него в морге чуть не до трех часов ночи.

– Да, малый явно взялся за голову. Не спал, трудился, чиновников загнал…

– Что дали ваши старания?

Бережно отложив листок, Лебедев зевнул львиной пастью.

– Ну, дали… Вы и так все знаете…

– Аполлон Григорьевич, я принес извинения…

– Не в этом дело. Все так очевидно, что… – Лебедев помедлил, – что прямо ума не приложу.

– Венецианская шпага?

– В том-то и дело…

– Хотите, развею ваши сомнения, – сказал Ванзаров, немного отодвигаясь, не так чтобы из страха, но на всякий случай.

– Вот только на мне психологику не надо оттачивать!

Как ни угрожающе это прозвучало, Лебедев был склонен выслушать.

– Начнем с визита призрака…

– Кто бы сомневался…

– Князь слышит звонок в дверь. По ряду причин он ведет себя осторожно…

– Каких причин?

– Об этом чуть позже… Он не готов к визиту, идет к двери в носках, спрашивает, кто там, и открывает. После чего немедленно получает удар шпагой, падает и умирает на лестничной площадке…

– Ничего нового, пойду спать… – Лебедев даже не шелохнулся.

– После чего призрак бежит по лестнице, до изумления пугает дворника отсутствием головы и благополучно исчезает в ночи. Что странно: зачем ему понадобилось вытирать пол в прихожей? Там ему делать совершенно нечего…

– И зачем, по вашему просвещенному мнению?

– Сейчас к этому придем… – сказал Ванзаров, словно вскочив на конька и понукая его изо всех сил. – Призрак в плаще, в шляпе и со шпагой. Как вы себе представите в таком виде вытирание пола?

Лебедев усмехнулся.

– Забавная картина, взглянул бы…

– С другой стороны, если князь открыл и увидел призрака, почему он не среагировал? Человека, вернувшегося с войны, таким маскарадом не напугать…

– Он бы что-то успел сделать…

– То есть он не ожидал удара.

– Хотите сказать, что это был свой?

– А кто же еще? – спросил Ванзаров.

– Это вы мне скажите, – последовал ответ. – Зачем вообще его убивать?

– Необработанные самородки.

– Это вы про себя, про меня или про нас обоих? – Наконец-то Лебедев расплылся от удовольствия.

– В сейфе у князя хранились алмазы на очень крупную сумму.

– А это как узнали?

– Открыл сейф. Только он пуст…

Аполлон Григорьевич по-мальчишески присвистнул и полез за сигаркой.

– Вот оно куда повернулось… – сказал он. – Значит, все-таки призрак следы за собой затер, какой аккуратный…

– Вот вы ругаете психологику… – с явно подчеркнутой досадой сказал Ванзаров, – а теперь объясните, как возможно, чтобы человек напялил плащ с треуголкой, убил другого человека шпагой и вынул у мертвого ключи из штанин…

– Это с чего взяли? – насторожился Лебедев.

– Ключи лежали в кармане зубчиками наверх. Так никто себе в карман не положит. Но может сделать тот, кто кладет их со стороны и не собирается больше вытаскивать!

Прикинув, как это могло быть, Лебедев возражать не стал. Незаметно он увлекся.

– Ловко… – только сказал он. – Дальше…

– Дальше – больше: вынул ключи, открыл сейф, украл камни, предусмотрительно вытер за собой пол и еще успел напугать дворника. Не забываем, на какой риск он идет: тело лежит на лестнице. Это какое хладнокровие надо иметь?

– Закаленное войнами и убийствами.

– Вы полагаете?

– А вы? – эхом отозвался Ванзаров.

– Друг мой… – Сигарка устроилась в зубах криминалиста. – Говорите напрямик, кто убийца, и поедем к актеркам, они нас заждались…

– Важно не кто убийца…

– А почему он шпагой действует?

– Венецианская шпага важна, но не настолько…

– Но тогда – камешки!

– Это существенно, но…

– На вас не угодишь! Займусь отпечатками, тут все ясно. – И Лебедев принялся рассматривать следы.

Ванзаров стал наблюдать за ним. Аполлон Григорьевич выдержал меньше минуты. Аккуратно отшвырнув лупу, он тяжко вздохнул:

– Нет, ну что за субъект!

– А что случилось? – спросил Ванзаров.

– Не стыдно вот так водить за нос друга и убеленного сединами старика?