Антон Кротков - Загадка о тигрином следе

Эта уже была угроза.

Перед вступлением в Ферганскую долину состоялся военный совет. Все члены его «штаба» – Кенингсон, Лаптев, Ягелло, Мануйлов снова единогласно выступили за то, чтобы продолжать двигаться к Ошу. Этот город лежал на пересечении древних караванных путей и современных дорог, ведущих в Китай, Афганистан и Индию. Он считался форпостом советской власти в Ферганской долине и базой для борьбы с басмачеством. Следовательно, экспедиция могла рассчитывать встретить там самый радушный приём.

Под конец совещания Одиссей взял слово и объявил, что с уважением выслушал всех, тем не менее данной ему властью принимает единоличное решение идти в обход Оша. Своё упрямство в этом вопросе он никак не объяснял.

Одиссей видел, что его поведение неприятно удивило товарищей. Похоже его посчитали самодуром, который идёт поперёк всех только для того, чтобы насладиться собственной властью. Комиссар объявил об этом Лукову в открытую. Подполковник Ягелло держался с подчёркнутой вежливостью, но посматривал удивлённо. Археолог Кенингсон вообще поднялся и ушёл, не дожидаясь конца совета.

После этого разговора Одиссей почувствовал со стороны соратников отчуждение и даже враждебность. Только верный Георгий и Кира не изменили своего отношения к отщепенцу и «сатрапу».

Однако когда до Оша оставалось всего 50 вёрст, над экспедицией вдруг появился аэроплан с красными звёздами на крыльях. Лётчик сбросил вымпел, в котором находилась записка. Первой до неё доскакала Кира. Пробежав послание глазами, она вскинула руку с запиской над головой и помахала ею, точно флагом. Издали Одиссей увидел её белозубую улыбку. Оказалось, лётчики сбросили предупреждение, чтобы экспедиция не шла в Ош, который был буквально накануне взят внезапным штурмом отрядами басмачей в союзе с так называемой «русской повстанческой армией» под командованием полковника Монстрова. Все поражались удивительной прозорливости Лукова, считая, что дело в одной лишь его феноменальной интуиции.

– А вы удачливы! – ободрительно взглянул на молодого человека Ягелло.

До сих пор подполковник держался с Одиссеем почти непроницаемо. В его вежливости и корректности трудно было уловить личное отношение. Пожалуй, это было одно из первых проявлений с его стороны какой-то симпатии.

Вообще, в подполковнике многое менялось в эти дни. А ведь Одиссей сомневаться в нём с первой встречи. Его назначение военным советником представлялось молодому начальнику вынужденным решением. И Ягелло всем своим видом демонстрировал, что согласился отправиться в экспедицию лишь под сильным давлением, скрепя сердце. Он вёл себя устало и обречённо, как старый генерал, которого выписали из деревни в армию лишь из-за его опыта. Ягелло как будто искал любую возможность, чтобы устраниться от исполнения своих обязанностей.

Но постепенно это проходило. Ягелло на глазах становился другим. Менялось его отношение к службе. У Одиссея складывалось впечатление, что оказавшись родной для себя стихии, кадровый полевой офицер невольно увлекся порученными ему задачами. Вольный ветер провентилировал ему мозг. Всё реже на лице Януса Петровича можно было видеть постное выражение усталого равнодушия. Ягелло установил в отряде армейский порядок, например, запретил красноармейцам опорожняться слишком близко от лагеря, играть в карты, громко сквернословить.

Что же касается личных взаимоотношений с людьми, то вначале подполковник всем показался каким-то серым, скучным, невзрачным. Красноармейцы побаивались его, а многие и ненавидели, принимая его строгость и желание сохранять дистанцию между командиром и рядовыми за «офицерские штучки». Ягелло действительно часто по прежней привычке переходил с солдатами на «ты», хотя в Рабоче-крестьянской Красной армии командиры и солдаты обращались друг другу на «вы» и с обязательной приставкой «товарищ». Но даже когда Ягелло, опомнившись, говорил рядовым «вы», солдатам чудилось барское тыканье. В этом Ягелло был противоположностью покойному генералу Вильмонту, у которого была своеобразная манера говорить с солдатами. Даже когда генерал случайно говорил им обыкновеннейшее для обладателя генеральских лампасов «ты», солдатам почему-то чудилось за этим словечком необыкновенное в казарменном обращении «вы». Что и говорить, генерал умел ладить с людьми.

Первой же реакцией на Ягелло было неприятие. Даже представители верхушки экспедиции отнеслись к нему настороженно. Все почему-то решили, что подполковник нелюдимый мрачный тип. Ягелло раскрывался постепенно. По мере того как они удалялись от Ташкента, с его удушливой гнетущей атмосферой недоверия и постоянного жёсткого контроля над каждым, кто с точки зрения большевистских властей считался не совсем благонадёжным. Оказалось, что Янус Петрович вовсе не бирюк, сторонящийся компаний. И ему есть, что интересного рассказать спутникам об этих местах…

*

После получения авиадепеши срочно был созван новый совет. Теперь уже все были согласны с Одиссеем, что необходимо обойти Ош с юга широкой дугой и двигаться в направлении перевалов Памиро-алайского хребта…

Совет закончен. Члены штаба присоединились к обедающим красноармейцам. После еды следует пригонка вьюков снаряжения и снова в путь.

Стали встречаться небольшие селения. Местные жители до крайности запуганы басмачами. Имя могущественного Джунаид-бека внушало всем в этих краях благоговейный трепет. Ужас перед могущественным бандитом так силён, что дехкане даже забывали про святой обычай гостеприимства. Когда отряд входил в кишлак, его жители прятались по дворам, закрывали крепкие ворота. Селение казалось вымершим. Даже любопытные мальчишки вместо ответов на вопросы бежали прочь от русских пришельцев. Чувствовалось, что какие-то темные силы проводят работу среди населения.

– Не обижайтесь на них, – сказал Ягелло Одиссею, когда они проезжали по пустой улице вдоль затворённых ворот. – Они просто бояться за свои семьи.

Ягелло пояснил, что у «чёрного хана» везде свои шпионы. Людям внушили, что если кто-то даст русским кров и еду, то следующей же ночью в этот дом явиться оборотень, который жестоко покарает отступников. Духовенство поддерживает слепую веру крестьян в сверхъестественную силу Джунаид-бека. Муллы призывают таджикское и узбекское население к «священной войне» против большевиков, а «чёрный хан» Джунаид-бека объявлен знаменем Джихада. Муллы говорят, что сам Аллах наделил его способностью оборачиваться зверем, а также чрезвычайной отвагой и хитростью, чтобы прогнать «красную чуму».

– Так что вряд ли нам стоит рассчитывать на радушный приём. Если только не повезёт, и мы не пристрелим оборотня где-нибудь по дороге – заключил свой рассказ подполковник.